Все это Гефест отправил на планету четырьмя партиями. В Северном порту команды арсенала ремонтировали два забытых «Рино», которые технодесантник нашел в дальнем углу хранилища. Несколько спутниковых тарелок дальнего радиуса действия были сняты с боевой баржи, чтобы заменить примитивные комплекты, используемые командирами Писцины. Один из плазменных реакторов корабля использовали для зарядки баллонов с горючим для сенсоров и тяжелого вооружения.
Наблюдая за бурной деятельностью с палубы, Велиал понимал, что это будет его последний рывок к решающей победе. Он был уверен в своем плане; в противном случае — отчаянная изнуряющая война с противником, все время пополнявшим свои силы, и неизбежное поражение.
Атака, предложенная Велиалом, была не просто стратегическим планом. Если третья рота и падет, то лишь на поле брани, сражаясь с орками, а не сгинет позорной медленной смертью, неизбежной в затяжной войне. Люди послабее назвали бы это тщеславием, но Велиал был иного мнения. Его космодесантники будут сражаться еще яростнее, сознавая, что их ждет либо победа, либо смерть. Все восемьдесят два Астартес, оставшиеся под командованием магистра, горели желанием встретить судьбу в битве с орками, а не позорно отсиживаться, ожидая краха.
Стук ботинок о решетчатую поверхность возвестил о прибытии Харона. Лицо библиария было скрыто в тени капюшона, но глаза светились психической энергией. На ремне Харона красовался длинный двуручный клинок, рукоять украшал похожий на череп кристалл величиной с кулак космодесантника.
Увидев, что загрузка «Громового ястреба» почти закончена, Велиал проверил собственное снаряжение. Он отстегнул с пояса генератор смещающего поля и проверил на экране показатели мощности. Похожий на рыцарский щит с изображением львиной головы, генератор состоял из датчика близости и компактного варп-двигателя. Активируемое при атаке противника устройство на долю секунды могло перекинуть Велиала в варп, а затем вернуть в материальное пространство в нескольких метрах от угрозы, не нанеся при этом никакого вреда. Однако, несмотря на неусыпный контроль со стороны технодесантников, загадочный прибор работал крайне непредсказуемо и не гарантировал абсолютной защиты.
В кобуре с магнитными зажимами на правом боку командующего покоился болт-пистолет, заряженный болтами, найденными Гефестом на уцелевших складах в катакомбах базилики в порту Кадилла. На поясе также висели подсумки с тремя заряженными обоймами. На левом боку расположился плазменный пистолет и запасной контейнер с горючим. На перекинутом через грудь магистра ремне висели гранаты: осколочные — для зачистки вражеских позиций, бронебойные крак-гранаты и противотанковые мелта-бомбы.
Не существовало врага, которого Велиал не смог бы уничтожить с таким вооружением, но у него было и кое-что еще: разукрашенный силовой меч. Его рукоять и навершие были выполнены в форме позолоченного темного ангела с распростертыми руками. Изображение миниатюрной копии меча протянулось по всему лезвию, а крестовину создавали распахнутые крылья. Велиал достал оружие из украшенных малахитовыми вставками ножен и нажал на руну на груди ангела. Меч загудел и ожил, по жилкам обсидиана, вплавленного в адамантиевый клинок, побежали, потрескивая, всполохи энергии.
Это было не простое оружие, а символ власти и опыта. Великий магистр Азраил вручил меч Велиалу, удостоив его чести носить одну из нескольких реликвий, уцелевших после разрушения древнего Калибана. Наблюдая за белым пламенем силового поля меча, Велиал вспомнил о деяниях, за которые был удостоен этой чести.
То были тяжелейшие сражения — возможно, даже тяжелее нынешних. Его противниками были ренегаты, космодесантники-предатели, отрекшиеся от долга и нарушившие клятвы верности Императору. Их командующий, когда-то также носивший звание капитана, пал от руки магистра Темных Ангелов, и его армия была разгромлена воинами Велиала.
Магистр считал лучшей данью мечу возможность вонзить клинок в сердце Газкулла. Обещание отмщения орочьему военачальнику, поставившему Армагеддон на колени, разграбившему Писцину и угрожавшему репутации Велиала, разжигало душевное волнение командующего. Он посмотрит орку в глаза, когда тот будет испускать последний вздох, как смотрел в глаза Фуриону, когда жизнь ренегата вытекала из его разорванного горла.
— Мы готовы, — произнес Харон, вырвав Велиала из воспоминаний.
Магистр бросил взгляд на взлетную палубу и увидел Гефеста за панелью управления «Громового ястреба». Сервы и сервиторы спешили прочь от корабля. Зажглись красные предупредительные сигналы, завыла сирена, и с шипением открылись внутренние створки взлетной палубы. Воздух проник сквозь открытый замок, разбрасывая по палубе обрывки проводов и куски ткани.
— Должен прибыть еще кое-кто, — произнес Велиал.
Он покинул смотровую площадку, кивнув техникам, сидевшим за армированным стеклом рубки контроля за запуском. Каменные ступени лестницы, по которым Велиал спускался к взлетной палубе, были истоптаны целыми поколениями космодесантников. Магистр приказал Харону занять место на борту, а сам стал ждать у основного входа в ангар.
Двойные створки с грохотом разошлись в стороны, раздвинутые двумя гигантскими поршнями. Палуба задрожала, когда почтенный Венерари ступил на корабль, затмевая собой горевший в коридоре свет. Переваливаясь из стороны в сторону, он зашагал по взлетной палубе; его бронированный корпус башней возвышался даже над магистром роты.
Дредноут был в два раза выше и шире Велиала. Толстые пластины брони защищали саркофаг, где в резервуаре с амниотической жидкостью находилось то, что осталось от боевого брата. Спасенный от смерти апотекариями и технодесантниками и подключенный к огромному бронированному исполину, брат Венерари вновь жил и сражался. Заключенный внутри своего второго тела из керамита, адамантия и закаленной стали, он был связан с гидравлическими конечностями через блок мыслеуправления — аналог нервной системы обычного космодесантника. Ветеран видел мир через авгуры и сканеры. Он служил ордену уже восемьсот семьдесят лет, из них четыреста шестьдесят — боевым братом. Не считая гибели в бою, Венерари мог во всех смыслах считаться бессмертным.
Люди сочли бы такую судьбу ужасной, но для космодесантника это была не только великая честь, но и естественное продолжение жизни в сражениях — жизни, которую проживал Астартес, будучи закованным в броню и через черный панцирь подсоединенным к системам жизнеобеспечения. Обычный космодесантник воспринимал мир через авточувства, одновременно был человеком и машиной. Единственное отличие Велиала от Венерари заключалось в том, что капитан мог снять броню.
— Приветствую тебя, брат, — произнес Венерари; его голос проскрежетал из решетки внешних динамиков, встроенных в богато украшенный саркофаг. Голосовые связки космодесантника были уничтожены силовым клинком — эльдара, который чуть не забрал и саму жизнь боевого брата. Искусственный голос не отличался по высоте и тембру, но Велиал все равно чувствовал степенность в словах ветерана.
— Благодарю за то, что присоединился к нам в этой миссии, брат. Твоя мощь, как и мудрость, приведут нас к победе.
Венерари воздел огромную руку с четырьмя пальцами, которую тут же объяла мерцающая синяя аура.
— Мне не терпится вновь сразиться с орками, брат. Это я должен благодарить тебя за предоставленную возможность снискать славу. Враг будет сожалеть о дне, когда обратил на себя всю ярость Темных Ангелов.
Сервомоторы и пневматика лязгали и шипели, металл звенел под когтистыми ногами Венерари, когда тот пересек палубу и поднялся на борт «Громового ястреба». Следуя за ветераном, Велиал поднял кулак, давая команду Гефесту за панелью управления, и двигатели ожили. Усилился гул, отражаясь от стен взлетной палубы.