Семён, здоровенный мужик лет пятидесяти, одетый в военизированный костюм и резиновые болотные сапоги, поднялся на крыльцо бывшего хозяйственного магазина.
— Так, соседи, значит! Мы все, кто сегодня ночью тут от покойников отбивались, мужики, берём, короче, власть на селе в свои руки! Григория Алпатова — старшим выбрали! Такое вот, значит, дело. Покойники эти на селе ещё есть, и мужики с Григорием их, значит, ищут щас и изводят. Вот что вам надо знать об этих покойниках ёбаных: значит, первое — хуй знает откуда они берутся и почему, но понятно, что все они нежить, неживые. Они сначала чахлые — первое время, а потом становятся побыстрее — и поопаснее. Как видят человека какого — или корову там, например — то нападают. Очень цепкие, бляди, стараются кусать. Если тебя укусили — всё, пиздец тогда, сам через минут десять таким станешь. Тут сразу скажу: случаи такие среди нас ночью были. Вовку Томилина вот… пожрали. У меня, блять, на глазах прямо. Таких мы сразу рубим, а чё делать-то? Второе, значит: по-одному не шляйтесь нигде. Берите косы, лопаты, топоры. Рубите в голову — тада они, типа, подыхают от этого. Но тоже не окончательно и не все. Короче — смотрите внимательно.
Теперь что Гриша передать сказал. Кто старые и слабые — те идите домой и смотрите телик и слушайте радио — там, наверное, скажут и объяснят — чё это такое, значит. От других всех сейчас надо вот что сделать: разбивайтесь человек по пять все и выбирайте старшего себе. Значит, трупы эти все, блять, вилами и на прицеп — трактор щас пригонят. Руками не трогайте — мало ли чё… За околицу вон их — и сжечь нафиг. Потом по улицам идите и там собирайте. Ну и так далее. У меня всё теперь. — и Семён, надев кепку, покинул свою трибуну.
…Только уже поздним вечером, часам к одиннадцати, кушалинский причт собрался в полном составе в доме у батюшек. Сил никаких не осталось — ни моральных, ни физических. С чем Бог послал — повечеряли, и, подперев двери, повалились спать. Чтоб уже с раннего утра, по уставу, приступить к нелёгкому труду Службы Господней.
ТЕПЕРЬ. Тверская область, Кушалино. Май 2017 года. У Петра Васильевича Рускова…
Это нормально — у многоквартирки, где жил Староста, народ толпился и днём, и ночью. Сегодняшний вечер не стал исключением — когда Федя подошёл к подъезду, людей, ожидавших, когда Староста уделит минутку — другую их делам, хватало. Тут же был и Волчок, сидевший на карачках и покуривавший с двумя своими мужиками — техниками. А так, вокруг, кто сидел, кто стоял — народ разномастный был: кто с дальних деревень, хуторов; бабы — из полевой бригады; кто-то малознакомый — видимо, из дровосеков, если память не врёт… И всем чего-то от Старосты нужно. А главное, кстати, что на всех у него хватало и сил и времени. Недюжинной трудоспособности старик, Пётр Василич.
— О, Федь, добрый вечер, чё один-то? — протянул другу руку Саня.
— А чего кагал собирать, Волчок?! Меньше народу — больше кислороду. — похлопал Саню по плечу Фёдор. — Ты как — покумекал уже?
— Ну так, в целом. Дай-ка спички-то. — повертев в руках сигарету, попросил Волчок.
— На. — Фёдор, порывшись в карманах, протянул ему коробок. — И чё?
— Да мы завтра к вечеру готовы будем. Моих мужиков-то вроде знаешь — Коля, Максим. — представил своих техников Саня.
— Встречались. — Фёдор пожал руки Саниным ребятам.
— Ну мы вот вместе пришли поговорить, нюансы есть, Федь.
— Конечно, нюансы. У тебя, Волчок, всегда нюансы. — хмыкнул Фёдор. — Щас батюшка явится, поделишься. А сам-то — у себя?
— Ну. Сказал, как ты да батюшка явитесь, чтоб поднимались сразу.
— Ясно. А, вон и отче, дай ему Бог здоровья. — из-за угла показалась телега, на которой обычно передвигался Отец Паисий.
Телега подкатила к подъезду и Отец Паисий молодцевато соскочил на землю, поправил рясу, степенно благословил ожидающих.
— Федя, Саша — давно ожидаете? Староста ждёт ли? А то я по церковным вопросам задержался — видите как. — поприветствовал ребят батюшка.
— Ну у всех дела. Ждёт нас Сам.