– Но мне не очень нравится это занятие, – объясняла она Кей. – Один пациент… всего один клиент за несколько месяцев – не больше. Этого вполне достаточно.
И ее условие было принято. За три года работы с Кей Митч был только четвертым человеком, пользовавшимся услугами Энни.
Голос детектива вернул Кей к действительности.
– Ну что ж, мисс Уайлер, пойдемте, я доставлю вас в участок!
Когда Кей не двинулась с места, Варгас схватил ее за запястья и силой поднял на ноги.
– Пожалуйста, не сопротивляйтесь, тогда мне придется применять наручники.
Только сейчас Кей осознала, что происходит. Ее арестовали.
– В чем же меня обвиняют?
– Не знаю точно, что вам предъявит окружной прокурор. Но поверьте, ваша вина в убийстве этой женщины неоспорима.
Парализованная шоком и угрызениями совести, Кей позволила Варгасу вытолкнуть ее в коридор. Но тут гордость вновь взяла верх. Всегда найдется достаточно людей, подобных Варгасу, – слишком связанных старыми обычаями и традиционным образом мыслей, чтобы сочувственно относиться к работе Кей. Но сама она знала значение этого труда и собственных побуждений и понимала сегодняшний вечер – это начало сражения, в котором необходимо объяснить и оправдать мотивы своих поступков.
Она повернулась к детективу:
– Надеюсь, вы позволите сначала позвонить адвокату, капитан?
– Думаю, вам он понадобится, – кивнул Варгас, с готовностью показывая на телефон.
Кей подошла и подняла трубку. Адвокат. Чтобы защищать ее. На ум пришло только одно имя. Она никогда не забывала, каков он в деле, особенно если старается добиться оправдательного приговора.
«Лучший в своей области», – подумала Кей.
Но уже потянувшись к диску, она напомнила себе, что было время, когда она встретилась бы с этим человеком в зале судебных заседаний, только чтобы выступить в одной роли – свидетельствовать против него. Напомнила себе, что он – единственный, кого она яростно ненавидела с такой силой, что могла даже убить.
Кей набрала номер. Она знала его наизусть. Там, где он жил, разница во времени с Лос-Анджелесом – два часа. Кей не удивилась, когда он поднял трубку.
– Это Кей, – спокойно сказала она, услышав его голос. – Меня арестовали.
Она остановилась, набрала в грудь воздуха.
– Я бы хотела, чтобы ты меня защищал.
В наступившем молчании ее сердце, казалось, остановилось и забилось только, когда он снова заговорил.
– Ты уверена?
Кей понадобилась еще минута, чтобы повторить вопрос про себя. Может ли она доверить ему свою защиту?
– Да, – ответила она вслух.
– Я прилечу утром. Попытайся найти кого-нибудь, договориться, чтобы тебя выпустили под залог.
Оба почувствовали, что им больше нечего сказать друг другу. Кей медленно положила трубку.
– Да, – сказала она себе, – уверена.
Если он – именно тот, кому предназначено спасти ее, это и будет высшей справедливостью.
КНИГА 1
ГЛАВА 1
Оаху-Гавайи. Июнь 1959 г.
Ровно в полночь первая ракета взлетела в ночное небо и рассыпалась огромным фонтаном красных, белых и голубых искр. С этого момента на Гавайях началась новая эра. Конгрессмены подготовили свод законов. Президент Дуайт Д. Эйзенхауэр подписал необходимые документы, и теперь эти острова официально стали пятидесятым штатом Американского государства. Повсюду вспыхивали фейерверки, уносились ввысь ракеты, расцветая гигантскими радужными букетами.
На открытой веранде небольшого коттеджа, расположенного у самой длинной белой полосы прибрежного песка, стояла экзотически прекрасная молодая женщина, вглядываясь в волшебный дождь разноцветного пламени. Но, как ни изысканна была красота фейерверков, Локи Тейату заметила, что она жила всего лишь несколько минут, прежде чем поблекнуть и раствориться в ночи.
И Локи показалось, что и событие, которое праздновал сейчас народ, ничем не отличается от этих искрящихся огоньков – мгновение света, яркая, пылающая надежда на то, что принадлежность к великому государству поможет изменить жизнь к лучшему, будет быстро поглощена тьмой. Став полноправным гражданином Америки, любой житель Гавайских островов должен был обрести полную свободу и равноправие, но Локи не могла представить, что в действительности означают эти слова. Что бы ни писали американцы в трудах по истории, какую бы дань ни отдавали великому Аврааму Линкольну и его знаменитому Манифесту об освобождении рабов, Локи не могла отделаться от мысли, что она, в сущности, оставалась рабыней, без святой надежды на избавление.
С соседних полей донеслась пульсирующая дробь барабанов, отбивающих завораживающий ритм. Праздник на плантациях начался несколько часов назад. Локи видела отблески их огней над кокосовыми пальмами, ощущала соблазнительные запахи жарившегося мяса, доносимые легким ветерком. Будь она свободна, неужели не пошла бы туда? Ничего на свете не любила она больше, чем танцевать «хулу» или «олапу» в веселой компании. Но Локи не смела покинуть коттедж. Услышав за спиной шум, Локи обернулась и увидела стоявшую в дверях семилетнюю дочь. Разбуженная взрывами ракет, девочка, закутанная в одеяло, вышла на веранду.
– Почему звезды падают, мама? – боязливо спросила она.
Локи, встав на колени, прижала к себе дочь.
– Ничего плохого не случилось, Кейулани. Это фейерверк. Разве я не говорила, что сегодня – большой праздник?
– День рождения?
– Что-то вроде. Гавайи возрождаются для новой жизни.
Ребенок кивнул. Дремотный туман почти прояснился, и девочка вспомнила все, что слышала от матери и в школе на плантации, где дети всех возрастов учились в одной комнате.