Что случилось дальше, мальчик, сначала не понял. Лошадь Ингрид, словно с подсеченными ногами рухнула и покатилась, подминая хрупкую девушку под собой. С почти остановившимся от страха за нее сердцем, мальчик еще сильнее ударил ногами в бока лошади, подгоняя и заставляя уже полностью выкладываться. Пары минут ему хватило, что бы уже почти добраться до места падения Ингрид. Но заметив нечто странное в густой траве, нечто неправильное, он резко потянул поводья. От боли заржавшая лошадь чуть не скинула его, резко пытаясь, остановится. Арбалет едва не вырвался из рук мальчика. Только чудом никого не поранил оголенный палаш на перевязи.
Ни секунду не медля мальчик согнулся, сунул руку в мешок с арбалетными болтами и вытянул один. Натренированно он уложил болт в ложе и приготовился к стрельбе.
И тогда тот в кого целился мальчик поднялся из травы. А за ним, доводя мальчика до паники, стали подниматься и другие. Страшные… с, обезображенными кровоточащими язвами, лицами и руками. Злые и ненавидящие всех вокруг они поднимались из травы и у мальчика от страха стало скручивать в невыносимом спазме живот. Он жмурился от боли, но не сводил своего оружия с того, кто поднялся первым.
В руках проклятого была здоровая алебарда и на ярком солнце Питер без труда разглядел кровь на ее лезвии. Именно это страшное орудие подрубило на полном скаку ноги лошади. Именно из-за этого страшного как сам черт человека, баронесса скорее всего была мертва.
Мальчик не понимал, что он делает. Будь на его месте кто другой он быть может испугался этой вставшей из травы армии живых мертвецов. Он испугался бы мести тех, кто, обозлено смотря на него, все приближались, поигрывая своим оружием. Но мальчик кажется давно уже не владел ни собой ни собственными желаниями. Пальцы нащупали спусковую скобу и не спеша, потянули ее вверх.
Стрела вонзилась в живот алебардщика и кажется в рану даже затянуло его домотканую рубаху. Он согнулся от непереносимой боли и с удивлением поглядел на оперение болта, торчащее из его тела. А потом он закричал. От боли и жалости к самому себе. Хотя чего было себя жалеть, если жить ему оставалось от силы дня три-четыре.
Крик этот кажется стал сигналом другим заболевшим нападать. И они спешили к побледневшему от страха Питеру, словно через волны ступая сквозь густую траву. Видя, что скоро его достанут пиками и мечами мальчик отогнал лошадь на сотню метров и с отчаянием смотрел на проклятых. Они длинной цепью наступали на него, все больше и больше охватывая мальчика полукругом. Страх его передался и лошади. Кобыла ржала и словно требовала спасаться бегством. Но мальчик не мог. Там в траве, подмятая лошадью, лежала Ингрид. Она быть может и была мертва, но именно в тот момент мальчик решил что теперь он не отступит. Страшный позор того как он оставил собственную мать умирать одну, всплыл в его памяти и он понял что позора оставить еще, и самого последнего на земле человека, которому он не безразличен он не перенесет.
Если бы кто-то, еще в замке попросил бы его зарядить арбалет сидя в седле… он наверное бы не смог, как бы не старался. Но там, в той критической ситуации, словно не он владел его телом. Словно руки и сами знали всю жизнь как это делать, только глубоко скрывали это знание. Поставив упор себе между ног, мальчик судорожно ухватился за рычаг взвода. Маленькие мышцы вздулись и он ладе приподнялся в седле пытаясь взвести убийственную машину. Казалось неудобный рычаг, прорежет ему руки и оставит без пальцев, с какой болью впилась сталь в его кожу. С нечеловеческой силой мальчик потянул его на себя и попытался зацепить за спусковой крюк. Не получилось… почти ставшими бесчувственными пальцы просто упустили рычаг и он встал на место у приклада, а сам арбалет чуть не упал с седла в траву. Руки предательски задрожали отказываясь второй раз повторять попытку. Но Питер заставил себя и со второго раза он взвел свою смертельную машинку.
Если уложить стрелу удалось сравнительно быстро и легко то вот навести арбалет на цель не получалось совсем. Оружие скакало в перенапряженных руках мальчика, а он очень не хотел стрелять наугад. Он просто не был уверен, что сможет снова взвести оружие.
Но руки пришли в себя и мальчик с третьего раза смог навести оружие на ближайшего бегущего к нему и размахивающего топором чумного. Легко слетела стрела с ложа и так же просто она вошла в грудь этого жаждущего крови. Остальные спешащие к мальчику даже на мгновение не остановились. А он довольный своим успехом и увлеченный каким-то непонятным ему азартом, снова быстро отвел лошадь подальше и, уже без прикрас, можно сказать не думая, взвел арбалет. Мышцы гудели. Пальцы раскалывались от боли, но он это сделал. Снова тщательно прицелившись, он выстрелил и в этот раз его снаряд исчез в густой траве перед бегущими к нему. Выругавшись на лошадь, которая, переминаясь, сбила ему прицел, мальчик снова взвел арбалет и понял что это последний раз. Сил на еще один выстрел ему просто не хватит. Он навел оружие и крикнул, что было сил, чтобы остальные остановились. И они его послушались. Они сначала перешли с бега на шаг, а потом устало замерли, пытаясь отдышаться. Хрип их воспаленных глоток Питер слышал даже сквозь щебет птиц кружащихся над полем.