– Тела сожгли?
Марк кивнул и сказал:
– Даже от ворот виден столб дыма там, за лесом. – подумав Марк спросил: – Вы куда сейчас, Андре?
– Осмотрю мальчика, которого барон так душевно наказал.
– Они ослушались его. – Напомнил Марк и врач, все понимая, кивнул. Бывший пастор задумчиво поглядел на окна баронессы и сказал: – Я не знаю, что он с дочерью своей за такое сделает.
– Ничего. Я так понимаю он сейчас читает ей нотации что именно по ее и не по чьей другой глупости пострадала и она, и этот мальчик… Питер.
– Пойдемте, Андре. Я с вами прогуляюсь. Не буду прерывать семейную сцену. Не хочу оказаться неудобным свидетелем.
Они ступали по улицам города, на которых уцелевшие незараженные жители под наблюдением верховых приводили дороги и дворы в порядок. Хмуро глядя на Марка и врача они молчали. Но слов было двум друзьям и не надо. Они прекрасно знали, что о них думают. Мало кто не слышал как эти двое попирая веру и все святое, поганили своими ногами священное распятие. А уж про врача и вовсе ходили небылицы. Марку было неудобно от этих взглядов. Почти всех прихожан он знал. Общался с ними. И ему ничего не оставалось, как терпеть и вызывающей отвечать взглядом на взгляд. Зато вот Андре было абсолютно все равно, как на него смотрят. Он степенно вышагивал по мостовой, железные набойки на его туфлях звонко постукивали о камни, а сам он словно напевал про себя какую-то неведомую мелодию. Напевал и улыбался именно ей. А не городу, сжавшемуся в страхе перед карателями.
Мятеж в чумном городе принес сравнительно немного материальных убытков. Больше было нанесено именно человечески травм. Когда Марк со своей командой захватили «Удачу» они навели орудия на город и полчаса бомбардировали дома и улицы. Но легкие пушки яхты не могли нанести ощутимого вреда. Это скорее была атака на психику жителей. Единственное чем действительно помог Марк это тем, что ближе к обеду он снялся с якоря и, подняв паруса, какие смогла одолеть его сухопутная команда, пошел против течения. В полумили от города они на шлюпке перевезли несколько орудий на берег и передали их барону. Участь ворот ограды города была решена. Взяв на борт максимум людей во главе с Андре Норре, новый капитан Роттерген повел корабль обратно. К каменной набережной города. Но Андре не рискнул высадить своих людей там. Слишком заметно было, что горожане приготовились к отпору, ожидая именно подобных действий. Пришлось Марку выбрасывать корабль на песчаную мель у берега.
Разделив своих людей поровну он и Андре взяли себе разные задачи. Андре поспешил «чистить» набережную, а Марк повел своих людей к воротам. Именно на торговой площади отряд бывшего пастора встретил ожесточенное сопротивление. У горожан даже оказалась одна из пушек захваченных на «Удаче». Каким чудом, оказавшись в центре мясорубки, пастор уцелел, он не знал, но возносил хвалу Господу и всем святым уберегшим его. Изрядно поредевший отряд Марка вышел к воротам аккурат, когда их уже снесли залпы орудий и в арку под черным полотном врывались никем не сдерживаемые конные стражники.
Судьба сопротивляющихся была решена довольно быстро. Барон приказал не щадить никого, если тот вышел на улицу с оружием. А потом как это и положено было учинено скорое следствие. Подбивавших на мятеж быстро находили и без рассуждений вешали на торговой площади на глазах пригнанных жителей. Акт устрашения произвел на них должное впечатление.
Самое сложное Андре Норре, возглавившему следствие, было решать, а что же дальше? В мятеже участвовал почти весь город за некоторым исключением. Не вешать же их всех? Да и плетями такое количество народа просто не наказать физически. Руки устанут у исполнителей, мягко скажем. И тогда барон с площади объявил всем, что город предал его и будет частично разрушен, а оставшихся жителей обложат таким налогом, чтобы быстро восстановить понесенные убытки. Барона не интересовало, что горожане могут сняться с места и двинуть в другой более гостеприимный город. Его не интересовало даже падение своих доходов в связи с этим. Он должен был наказать и он наказал всех и сразу. Правда оговорил что те кто сможет доказать свое неучастие в мятеже на три года будут освобождены от всех взиманий. Да кто ж там что докажет в тех условиях? А пострадавшие соседи еще и с радостью оговорят невиновного. Марк, слушавший это обращение, сильно сомневался в чистоте разума барона. Все что тот говорил, бывший пастор отнес скорее к импульсивному деянию. И думал так пока не запылали деревянные постройки и дома тех, кто умер от Черной смерти. С этого момента Марк думал о бароне не в таких мягких выражениях. Он серьезно испугался за душевное здоровье барона фон Эних. А уж когда маленькому мальчику, сообщившему о горе, постигшем дочь барона, приказали дать двадцать пять плетей, баронет позволил себе сделать замечание владетельному дворянину. И тот в гневе приказал именно Марку искать, преследовать и покарать тех, кто покусился на жизнь баронессы.