– А вы откуда знаете? – совсем ничему не удивляясь, спросил пастор.
– Я был рядом с ним в те дни. – Запросто ответил Андре Норре. Потом он подумал и сказал: – И я был должен убить его, чтобы он не достался в заложники иноземцам или черни. И что самое печальное в этой истории… мальчик знал об этом и все равно не отставал от меня ни на шаг. Наверное, в те дни, когда смерть была везде… в городе, за воротами дворца, и даже постоянно стояла радом с ним, он и стал взрослым. До этого, не смотря на свои шестнадцать, в нем всегда присутствовала некоторая инфантильность. Потом нет. У него очень изменился взгляд после тех событий.
– Я знаю. – Кивнул пастор. И словно что-то вспомнив, сказал, перед этим выразительно и с насмешкой хмыкнув: – Даже когда он прогонял меня со службы, он боялся смотреть мне в глаза. До этого никогда…
– Говорить «боялся» в отношении короля – измена, святой отец. Да и не правы вы. Наверное, ему было стыдно. Кто знает?
– А говорить о постыдном в действиях августейших особ не измена? – горько усмехнулся пастор.
Андре Норре рассмеялся, но ничего не сказал. Он оглядел трупы и поднявшись подошел к одному из них. Постоял над ним, словно подозревая жизнь в этом безвольном теле, и добавил как бы невзначай:
– А вы знаете, что из ссылки возвращены все Гайхгены? Да-да, представьте себе. Старик-то понятно с радостью заперся в своем особняке, а вот все три его сына теперь в личной гвардии короля.
– Они же изменники!? – изумился пастор.
– Ну, Марк, не больше чем вы… или я. Просто такая ситуация была. А теперь, когда прошло восемь лет и все забыто и прощено… король собирает верных людей снова вокруг себя. Король в опасности, Марк. Вы знаете об этом? – Врач посмотрел на качающего головой отца Марка и сказал: – Именно так и есть. Его святейшество Папа Римский уже открыто поддерживает эрцгерцога… ну вы понимаете о ком я. И недалек тот день, когда нашего любимого государя отлучат от церкви. И распространение чумы очень хорошо укладывается в контекст отлучения. И покарает господь всякого, кто следует за лжепророками и безбожниками. Как вы думаете, через какое время восстанет тот же барон фон Эних, если короля отлучат от церкви? Ведь подчиняться отлученному от церкви самому быть отлученным.
Отец Марк, немного шокированный такими откровениями, честно признался:
– Я сильно отстал от дворцовой жизни. Я вообще слабо понимаю, как эрцгерцог поднимет оружие на своего… можно сказать, брата.
– Как всегда поднимали. Как поднимали до нас и будут поднимать после нас. – Легко ответил Андре Норре. Словно спохватившись, врач спросил: – А вы, кстати, чью сторону выберите в этом конфликте? Сторону законного короля или сторону Его Святейшества?
Понимая, что вопрос с десятком подвохов минимум, пастор хотел отмолчаться, но, видя внимательное лицо Андре Норре, признался:
– Я всегда любил нашего короля. Никогда не верил в его распутство, о котором кричат мои братья. Я знаю его королеву и его любовь юности. Но я как-то легко принял, что при государе будет две женщины. Королева, насколько я знаю, тоже смирилась с этим. Она родила королю наследника и, собственно, на этом ее Долг был выполнен. Она окружена заботой и вниманием. Она не знает ни в чем отказа. Но вот два раза в месяц король покидает дворец и отправляется на охоту в леса графини… ээээ…
– Не утруждайтесь, я, разумеется, знаю о ком вы говорите. – Поднял руку Андре Норре. – Но я спрашивал не об этом.
– Я знаю… Я люблю нашего короля… Но я всегда был верен присягам которые давал. Когда я служил королю я ни делом, ни словом не изменил присяге. Король прогнал меня. И церковь освободила меня от клятв и обязательств перед миром, взяв с меня новую, можно сказать, присягу. Пока меня не освободят от сана… от клятвы… Я буду им верен. Если его отлучат, то у него всегда будет возможность поехать в Рим на покаяние. Милосердие Папы и основа христианства не позволят Его Святейшеству после покаяния не вернуть короля в лоно святой Матери Церкви.
– Пока король будет на покаянии, трон захватит эрцгерцог! – без улыбки и зло сказал Андре Норре.
Словно не слыша его, отец Марк продолжил:
– …Но если Его Святейшество призовет христианский мир на войну, против нашего государя… Я буду на стороне Церкви. Я честен с вами, Андре. Хотя понимаю, что мои слова сослужат мне плохую службу.