Осторожно подбирая слова, он сказал:
– Но может школа не лучший вариант? Вы, наверное, не знаете, что у нас недавно произошло? У нас же и здоровые и больные дети учатся. Родители не желают отдавать детей в интернат и привозят сюда. И вот позавчера… даже не знаю, как сказать. В общем, детишки устроили обряд посвящения незараженных в свое братство… – Видя недоуменный взгляд девушки, он пояснил: – Они резали руки себе и обменивались кровью. Так сказать, скрепляли кровью. Скандал жуткий. Вчера в школе работали даже две опербригады. Разбирались так, что, кажется, директора сместят.
Вика ничего об этом не знала. Зато вот Андрей ничего не знал о другом недавнем случае в другой школе, и там она принимала участие в расследовании. Ужасающее дело о том, как старшеклассники умышленно заразили здоровую девочку из девятого класса. Они ее просто покусали…
Дикий, немыслимый в нормальном обществе случай. Шутки ради толпа здоровых идиотов, словно стая ротвейлеров, искусала девочку и довела ее до шокового состоянии. Вика лично без сомнений и сожалений ездила по домам забирала из семей этих уродцев и готовила к этапу на север. И ей было все равно, что они несовершеннолетние. Там интернаты тоже были. А уж когда Семен привез ей копию решения суда, скорое и беспощадное она с довольным и ожесточенным лицом зачитала его. Дети, пусть безумные, пусть злые, но дети… они разревелись, что везут их не в простой интернат, а настоящую колонию для несовершеннолетних. Исправительное заведение, как везде это пишется. В котором еще ни разу никого не исправили. Злая радость исчезла из глаз девушки, когда она видела матерей приходящих прощаться со своими детьми. Она даже сама готова была разреветься вместе с ними. Но вспоминала девочку в больнице, ее швы, наложенные на лицо, шею, руки и ноги… и ей очень хотелось взять осиновый кол в руки и вбить этим нелюдям в грудь.
Нет, надо заканчивать с этим, думала она все чаще и чаще. Столько слез, нервов, боли, глупости… проще, правда, сидеть в этом городе, найти работу, чтобы получать нормальные карточки и из квартиры в комнату не переселили. Школа для этого вполне подходила. Уж там она сможет не допустить подобное. Уж она мозги на место всем вправит.
Странное ожесточение все чаще и чаще охватывало ее после того случая с Антоном. Она все больше и больше злилась то на себя, то на Веккера который втянул ее в это. Но злость на Веккера проходила, когда он появлялся улыбчивый и добрый, а на себя не проходила никогда.
Они помирились с Толиком. Просто устроили пикник на троих в зоне отчуждения и все обсудили. Ей, конечно, стало легче, что все непонятности были разъяснены. Но ей стало в пять раз труднее от понимания того как к ней относятся подобные Веккеру. Нет, Толик был ее другом. И в тайне она даже иногда думала что он был бы неплохим мужем, если бы не ее болезнь… Но он так спокойно говорил о том что даже их, тех, кто всем чем может помогает родной стране и здоровым людям, даже их ненавидят и обыватели и сотрудники органов. И даже наверху на них смотрят с презрением. Она не понимала за что. А Веккер так и не подобрал нужных слов, чтобы объяснить. Семен же просто молчал в такие моменты.
Именно на том пикнике она и сказала, что может быть уйдет. Веккер сначала помолчал, но потом кивнул и сказал:
– Может ты и права. Для такой работы нужны, так сказать, зрелые люди. Осознающие все разумом, а не чувствами. Но мне хотелось тебя спасти от всего этого кошмара с пересылками этапами размещением в чужих забитых битком квартирах. А в итоге я тебя втянул в такое дерьмо.
– Не надо так, – попросила она его.
– Доработай эти полгода и мы не продлим с тобой контракт. Что тут осталось? Ерунда. – сказал он.
– Я просто боюсь что сорвусь.
– Возьми отгулы или отпуск. – резонно предложил Семен – Он тебе как раз положен через первые полгода.
– Нет, отпуск я не хочу. Я точно свихнусь от безделья. – призналась она. – Я просто на месяц раньше уволюсь. Так же можно будет? да?
– Конечно. – Заверил ее Толик.
И тогда она спросила то, что ее волновало больше всего:
– А ты еще будешь приезжать ко мне?
Веккер улыбнулся и признался:
– Буду. Но значительно реже. Так хоть мы по работе видимся. А без повода я сюда, сама знаешь, редко попадаю.