— Что значит этот звук?
— Я ничего не слышала.
Девушка не прореагировала на слова Алиде и прокралась к окну. Она приспустила платок с головы, чтобы лучше слышать. Спина одеревенела, плечи приподнялись.
У чашки, которую держала Алиде, недоставало ручки, остался лишь шероховатый выступ. Она начала барабанить по нему пальцами. Ох, эти парни, нашли же время. Но девица наверняка считает, что это ее муженек-бизнесмен, или кто он там. Алиде снова вспылила. Шикарная одежда, роскошные отели годятся для русских, но когда приходит время расплаты, они начинают распускать нюни. Все имеет свою цену. Защита — вещь не дешевая. Алиде снова захотелось от души отшлепать девчонку. Если уж дрожать от страха, то в тайне, чтобы никто не заметил.
— Здесь много зверей. Кабаны, к примеру. Если ворота оставить открытыми, они могут подойти к самому дому.
Девушка с недоверием посмотрела на нее.
— Но я же вам рассказывала о своем муже.
В окно полетел новый камень. Небольшой каменный град. Девушка открыла дверь кухни и проскользнула в прихожую. Послушать. И едва приложила ухо к дверной скважине, в дверь что-то ударило, так что доски затрещали. Зара отпрянула и воротилась на кухню. Надо перевести внимание девчонки на что-нибудь другое. В молодости Алиде владела множеством различных уловок для любой ситуации, но теперь ее воображение дальше кабанов не распространялось. Алиде долго мыла руки и затем стала менять молоко для молочного гриба, стараясь действовать как обычно. Подняла банку с пола, открыла крышку, промыла гриб, одновременно сочиняя россказни про кабанов, бродячих собак и кошек, хотя и сама чувствовала их бессмысленность. Девушка не обратила на них внимания, а лишь пробормотала, что ей надо уходить, муж нашел свое — загнал добычу в ловушку. Алиде видела, что девушка сжалась как бродячая собака, края губ помертвели, волоски на коже приподнялись, она поставила правую стопу на левую, как будто защищаясь от холода. Алиде медленно наполнила сосуд с грибом молоком и затем протянула полный стакан Заре.
— Это поможет, выпей.
Та лишь посмотрела на стакан, но не прикоснулась к нему, к тому же на край стакана села муха. Брови Зары дернулись, из-под коротко стриженой шевелюры навострились уши.
— Мне надо уходить, — шепнула она. — Чтобы они не сделали вам ничего плохого.
Алиде медленно приблизила стакан к губам, сделала большой глоток, попыталась выпить все до конца, но не смогла. В горле будто застрял ком. Она поставила стакан на стол. Под столом появился паук, живущий в полу. Алиде была почти уверена, что девушка ошибается, но как ей объяснить, что деревенские парни приходят к ней во двор безобразничать. Захочет еще узнать, почему, зачем, когда и бог знает что еще, но Алиде не намеревалась разъяснять что бы то ни было совсем чужому человеку, да и знакомым ничего не объясняла.
Зара потуже затянула платок, зачерпнула полную кружку из ведра с водой и прополоскала рот, выплюнула воду в помойное ведро, взглянула на свое отражение в зеркальной дверце серванта и направилась к двери. Она отвела плечи назад и подняла голову, будто готовясь к бою или стоя на линейке в ряду пионеров. Уголки век подергивались, она была готова ко всему. Девушка распахнула дверь и вышла на крыльцо.
Вокруг повисла сумрачная тишина. Тьма сгущалась. Зара сделала несколько шагов и осталась стоять в желтом свете дворового фонаря. Стрекотали цикады, лаяли соседские собаки. Осень благоухала. Белые стволы берез просвечивали сквозь темноту ночи. Ворота были закрыты, спокойные поля отдыхали за железными глазницами проволочного забора. Зара втянула воздух всей грудью, и в легких закололо. К счастью, она ошиблась. Ни Паши, ни Лаврентия, ни черной машины. От облегчения ноги ослабли, она осела на крыльцо, подняла лицо к небу. Вон там, наверное, Большая Медведица. Та самая, которая видна и в небе Владика, хотя здесь она немного другая. С этого самого двора бабушка смотрела на Медведицу, когда была молодой, на эту самую Медведицу, стояла на этом самом месте, перед этим самым домом, у этого самого валуна, ее бабушка.