— Какого чёрта? Я ему кричу, глуши, мол, мотор. А ему побоку. Проехал мимо, ещё и послал.
— Ты же знаешь Фридриха. Толстолобый. Водители все такие. И вообще, с ними лучше не сориться, если не хочешь подохнуть от голода без харчей или от скуки без почты.
— Эх, поймаю диверсанта, получу повышение и в отпуск.
— А медаль?
— Нахер мне та медаль? Можешь себе забрать. Отпуск! На недельку, домой к Гретте. Ух я её…
— Но-но! Раскатал губу. Ребята говорят, что этот лётчик свалил давно и далеко. Чего ему тут делать?
— Ты меньше своих ребят идиотов слушай. На чём он свалил? На своих двоих? Нет, он где-то здесь, я чувствую. Так что свети получше и гляди в оба.
— Да иди ты… Угораздило же меня с тобой дежурить. Сидели бы на посту, как всегда, в тепле. Нет же, дёрнуло тебя, это вообще не наша работа. Только зря кости морозим и сапоги мочим. Даже если он не ушёл, зачем сюда лезть? В такую задницу. Я бы не полез.
— Поэтому ты не лётчик. Дай сюда фонарь, бестолочь.
Не дожидаясь конца этого диалога, Эмиль юркнул обратно и начал спешно осматриваться в поисках пути к отступлению. Взгляд его уцепился в водосток. Забросив винтовку за спину, он вцепился пальцами в ржавый металл и попробовал вскарабкаться. Несмотря на старость, труба выдержала и не отвалилась от стены.
— На крышу… — Шептал под нос Эмиль, стряхиваю нависающий на ресницах пот. — Там не найдут.
Карабкаться было нелегко. Вновь заныла рука, тонкие скобы, за которые держался Летчик, впились в кожу, носки ботинок еле-еле влезали в щель между трубой и стеной дома. Да и ползти нужно было медленно, чтобы не издавать много шума. Эмиль уже мог дотянуться рукой до кромки крыши, когда пятачок осветил фонарь. Эмиль застыл.
— Чего встал? Пошли, а то окоченеем.
— Да заткнись ты! Я что-то слышал…
Эмиль стиснул зубы. Металл невыносимо жёг кожу, казалось ещё секунда и из этих мест брызнет кровь. Мускулы, вынужденные держать тело чуть ли не на весу начали подрагивать. Пот лился ручейками по спине, животу, подбородку, заливал глаза, пощипывая белок. Ещё мгновение и он сорвется вниз.
— Ладно, похоже, показалось. — Луч фонаря ещё пару раз пробежал туда-сюда по кучам мусора и исчез.
Вдруг ремень винтовки скользнул по плечу Лётчика и деревянный приклад ударил по чугуну трубы.
— Что за? — Свет фонаря бешено забегал по закоулку.
Эмиль что есть силы дёрнул руками, забрасывая локти на крышу.
— Да вот же он, куда ты светишь? — Тёмный силуэт скинул винтовку, и передёрнул затвор.
— Где? — Луч фонаря дёрнулся от второго силуэта в противоположную сторону от Эмиля.
Выстрел и жёлтая вспышка рикошета бьет по трубе. Эмилю всё никак не удаётся забросить ноги на черепичное покрытие крыши, они застряли.
— Идиот, да вон же он, вон! Стоять!
Ещё один выстрел и пуля обдаёт ветерком ухо Эмиля. Ему, наконец, удалось закинуть одну из ног, но она тут соскальзывает. Лишь чудом ему удаётся зацепиться локтями за самый край. Он смотрит вниз, но тут же глаза зажмуриваются от ударившего в них света.
— Вижу, стреляй, стреляй в него!
Выстрел и ногу парня пронзает боль. Чуть ли не ногтями он скребёт по черепице, в лицо больно бьёт ствол винтовки, она мешает двигать руками. Вещмешок зацепляется за край, и его ткань, кажется, рвётся. Но Эмилю всё же удалось перебросить всё тело на крышу. Стоило его ногам скрыться от прямого огня за кромкой, тонкий козырек пробивает пуля. Эмиль видит её жёлтый силуэт, устремляющийся в ночное небо, словно это салют. Он лежит на спине, а где-то внизу слышен очередной щелчок затвора. Голова пустая, мозг отдаётся на откуп инстинктам и рефлексам. Винтовка, которая до этого только мешала, теперь, как зачарованная влетает в руки. Палец щелкает предохранитель и ложится на тугой спусковой крючок. Кувырком Эмиль переворачивается на живот и оказывается у края. Его голова и правя рука даже свисают с него. Целиться неудобно, нет упора, но это нужно сделать быстрее чем успеет перезарядиться тот силуэт. За всё это время стрелял только он. Поймав тот миг, когда пересекутся мушка, целик и силуэт Эмиль жмёт на спуск. Выстрел кажется оглушительно громким. Из головы силуэта вылетает фонтан крови и он падает навзничь. Второй силуэт пятится, и пытается нащупать кобуру с пистолетом. Луч фонаря трясется, вылавливая и вновь теряя в темноте лицо Эмиля, сейчас оно больше похоже на череп. Волосы слиплись от пота, их не видно, напряжённые мышцы натянули кожу на выступающие кости, в пустых глазницах только холодная сосредоточенность. Даже пар изо рта не идёт, он не дышит. Рука вновь цепляет затвор, тянет его, но тот не идёт. Заклинило. Силуэт нащупывает кобуру, но никак не может вытащить из неё оружие. Это стоило ему жизни. С хрустом Эмиль перебарывает затвор и, не целясь, бьёт по солдату. Выстрел кажется ещё громче. Силуэт останавливается и, качнувшись, падает. Фонарь бьется о пол и разлетается, оставляя лишь мгновенно гаснущие искры. Печальную сцену пожирает тьма.