Эмиль перевернулся обратно на спину и попытался сесть. Растворённый в крови адреналин разогнал сердце и притупил боль, которая только-только начала врываться в сознание. Одного взгляда на голень хватило, чтобы понять, он не сможет нормально ходить. Вот-вот сюда подоспеют всполошённые стрельбой патрули и на этом всё. Конец истории. Эмиль снова лёг, пытаясь успокоить дыхание и отвлечься от нарастающего чувства безысходности. Небо окончательно прояснилось и пестрело звёздами. Тысячи звёзд где-то там, далеко от этого проклятого места. Как бы ему хотелось достать до них, отправится туда, где его никто не найдёт и не тронет. Где он сможет забыться и вечно наслаждаться прекрасным светом, не думая больше ни о чём. Эмиль плакал, и слёзы стекали по его щекам ручьями, отражая внеземное свечение. Он плакал не от боли, и не от страха грядущей поимки, пыток. Ему было обидно. Так близко, пара крыш и он был бы на месте. А там, глядишь и выгорело бы… Почему вот так? Почему бы не закончить всё ещё в самолёте, случайным осколком по голове? Легко и быстро, без надежды и метаний? Вопросы проносились в голове Парня и тут же распадались, низводясь до квантов, потому что задать их было некому.
Эмиль закрыл глаза и достал из кармана пистолет. Холодный металл приятно защекотал висок. Сейчас придут, нагонят собак, будут орать, палить почём зря. Не хотелось…Пусть идут к чёрту. Он не увидит их тошнотворных морд, не учует запах лежалой махорки, не услышит щелчка замка камеры. Пусть только подойдут поближе и увидят настоящего героя. За МДР! За первое разведуправление! За Свободное Княжество!
Но никто не пришёл. И, похоже, даже не собирался. Не был слышно ни приближающихся криков, ни лая, ни гула мотора. Эмиль явственно почувствовал, что вместо героизма демонстрирует идиотизм, лежа на пустой крыше с пистолетом у виска и истекая кровью.
— Видимо звуки выстрелов утонули в этом закутке, а патрулей рядом не оказалось. — Удивительно обыденно заключил Эмиль, чуть ли не пожав плечами.
Он спрятал пистолет, и снова сел, разглядывая рану на ноге. Перевязав её рукавом куртки, которая окончательно разорвалась и стала непригодной, Эмиль попытался встать. Ни с первого, ни со второго, ни с третьего раза не вышло. Боль в ноге была невыносимой. Свежая повязка сразу же пропиталась кровью. Тогда он попытался использовать винтовку как костыль. В целом передвижение напоминало постоянное падение, от одной печной трубы до другой. Эмиль делал шаг здоровой ногой, затем стискивая зубы, ступал на раненую, подкашивался и падал грудью на опору, тут же обхватывая её обеими руками. Секундная передышка и всё начиналось заново. Так он добрался до противоположного края. Казалось бы, перебраться на соседний дом и откроется вид на комендатуру. В былых обстоятельствах Эмиль бы перемахнул небольшое расстояние между кромками, даже не моргнув. Но теперь… Эмиль без особой надежды оглядел противоположный жилой дом. В глаза бросился небольшой балкончик, выступающий чуть больше кромки крыши и располагающийся пониже, цель более лёгкая, но всё равно рискованная. Попасть на балкон, значит попасть в квартиру. Город лишь казался мёртвым, внутри наверняка есть жители. Как они отнесутся к ночному визиту диверсанта? Хорошо если просто выкинут на улицу, а если побегут в комендатуру? Вон она как раз под окном. Сил хватит только на прыжок, дальше всё будет зависеть от жителей этой квартиры. Эмиль гулко выдохнул, резко захотелось покурить. Попытался распределить вес на здоровую ногу, всё равно больно. С трудом сделал пару шагов назад, с расчётом на то, что толкаться будет здоровой.
— Ну, погнали… — Прошептал Эмиль и перевесил винтовку, чтобы не мешалась..
Разбег, боль, вся кровь отливает куда-то глубоко внутрь, отчего кожа холодеет, в глаза бьёт поток воздуха, одежда раздувается на ветру. У самого края нога неприятно хрустит и подламывается, отчего толчок получается слабым, желанный балкон, а на его фоне и земля стремительно приближается. Прутья перил больно бьют по рёбрам и подмышкам. Не ожидая такого сильного удара, у Эмиля перехватывает дыхание, тело пружинит от балкона, а руки скользят по железным прутьям. Лётчик зажмуривает глаза, готовясь к встрече с землёй. Затем открывает. Руки вцепились в самое основание перил. Он их не чувствует. Лицо на уровне пола балкона, усеянного бычками сигарет и пеплом. Больших трудов стоило подтянуться, и вот тело, перевешиваясь через перила, вваливается на балкон.