Уместившись за штурвалом Эмиль внезапно ощутил, насколько сильно устал. Бомбер казался близким по тяжести к средневековому доспеху, стало сложно дышать, тело придавило к жёсткой холодной спинке. Словно налитыми свинцом руками с трудом удалось захлопнуть фонарь. Глаза слипались, из-за чего прикреплённые к планшету карты сливались в коричнево-зелёное месиво. Пальцы перебрали висящие на ручке управления жетоны, ощупывая каждый. Тринадцать. На ощупь он мог сказать, какое имя выбито на каждом. Каждое имя — его ошибка, его просчёт, его промедление, его слабость, его сострадание. Старая гвардия вылетала с ним. На часах стрелки показывали 19:05.
— Ну что, ребята, пора. — Эмиль взглянул через стекло на механиков, и показал им большой палец. — От винта!
Механик кивнул и отдал «салют» знакомым движением. Эмиль ответил, случайно ударив костяшками по стеклу фонаря. В глазах старика он прочёл одно: «Самоубийца».
— Посмотрим… — Прошептал Эмиль, глядя, как раскручивается пропеллер. Машина зарычала, и дёрнулась, понесясь по кочковатой полосе. Самолёт подпрыгнул два раза на ямках, а на третий уже не опустился, взмыв навстречу чёрной массе облаков.
Глава II
Через два часа он опознал окрестности Золлезбурга. Штурвал на себя, и самолёт послушно задирает нос, набирая высоту. Он добрался. Даже не смотря на ливень, на мутные потоки заливающие стекло кабины и вспышки молний, проносящееся опасно близко к крыльям из фанеры и алюминия. Ему повезло, и пусть стихия не унималась, но всё же тучи не опустились вплотную к земле, давая возможность осмотреться, а главное садиться на полосу не вслепую. Переводя взгляд то на карту, то на вид из кабины, Эмиль пытался точно опознать место, над которым пролетал и ключевые места города. Золлезбург был погружён в низину, окружённую лесами. Периодически встречались рощи, из деревьев со срубленными снарядами верхушками. Земля вокруг городских окраин была выжжена, и хаотично исполосована швами колючей проволоки. Взвороченная взрывами земля походила больше всего на капище. Там внизу, лежали в заполненных водой воронках перемолотые войной тела тех, с кем он сражался за правду. И возможно в тех же воронках лежат тела тех, против кого он сражался. Ориентируясь на реку, прорезающую поселение через середину, Эмиль вывел самолет к центру города. Было тихо. Город не источал света, за исключением трёх построек. Лётчик легко определил их по карте. Собор святой Софии — величественное здание в готическом стиле, касающееся пиком до облаков; Физико-технический университет — многоэтажное здание с колоннами и барельефами, и Госпиталь — самый древний из Мирнерийских, сложенный из красного кирпича. Наконец, взгляд юноши упал на чёрную полосу на противоположной окраине городка.
— А вот и ты. Наконец-то. Чёрт и ни огней, ни прожекторов. Неужели так часто бомбят? Эй, а ни так уж всё и плохо, аэродром не сильно пострадал. Конечно, заход осложнит ветер, и грунт размяк. Колесо может увязнуть и самолёт поведёт в сторону, а то и вовсе кувыркнусь через нос. Заходить нужно будет на предельно низкой скорости, и на земле почти не тормозить. Лишь бы не плюхнуться раньше. Лишь бы… — Размышления в слух прерывал визг взлетающей над аэродромом сигнальной ракеты, которая разлетелась на несколько красных ошмётков, озарив всё вокруг как днём.
Сразу после этого, через затопленное водой стекло Эмиль увидел на полосе короткий всполох. Выработанные на тренировках и в бою рефлексы сработали безотказно. Скорость на максимум, полубочка и сваливание в пике. Через секунду там, где только что был самолёт, оглушительно разорвался снаряд. Сразу же вылетела ещё одна ракета. В её свете Эмиль ясно увидел прямо на полосе зенитное орудие, уже наводящее на него своё жерло. Ручку на себя, самолёт идёт параллельно земле, чуть ли не цепляя колёсами деревья. Резко влево, гравитация прибивает тело к боковой стенке фонаря. Новый разрыв где-то позади.
— Какого блять хера? Я свой! Что вы творите? — Эмиль яростно вцепился в ручку, думая, куда уйти от огня.
Новый разрыв прямо над крылом. Быстрый осмотр показал наличие пары дыр в его обшивке, но самолет всё ещё слушался штурвала. Вверх! В облака, пока расчёт не перезарядил орудие. Скорости должно хватить. Ручка до предела на себя, ноги рефлекторно упираются в дно кабины, чтобы ещё больше отклонить чертов штурвал, натужно ревёт мотор и Эмиль по-звериному рычит вместе с ним. Выше, выше, спрятаться в чёрном сумраке. Вдруг с земли в воздух вздымается несколько трассерных верениц. Пули бьют по «пузу» «Везунчика». Эмиль даже ощутил, как несколько звонко ударили по сковородке. И вдруг куда-то девается мощность. Взгляд утыкается в топливомер, стрелка которого безжалостно стремится к нулю. Бак пробит, он теряет топливо. Мотор захлёбывается и машина уходит в сваливание, не достигнув спасительных облаков. Но есть скорость и запас по высоте. В голове проплывает образ карты, и отмеченные поля на Востоке от города. Там он сможет сесть. Он дотянет. Новая порция пуль решетит хвост. Вспышка разрыва прямо перед глазами. Эмиль на секунду слепнет от неё. Самолёт прорывается через дым и огонь и взору Лётчика открывается величественный Собор святой Софии, облеплённый ликами святых и горгульями. «Везунчик» несётся прямо на него. Это последний шанс. Юркнуть за постройку, укрывшись от огня и выйти прямо на поля. Эмиль дёргает штурвал влево, рассчитывая пролететь между двумя шпилями. Ещё один разрыв толкает самолёт в сторону и тот цепляет крылом один из них. Машина начинает бешено вращаться. Из последних сил Эмиль направляет её на деревья и свет в его глазах тухнет.