«Психика есть свойство живых, высокоорганизованных материальных тел, которое заключается в их способности отражать своими состояниями окружающую их, независимо от них существующую действительность, — таково наиболее общее материалистическое определение психики. <…>
…всякая попытка представить психическое как хотя и связанное с материей, но вместе с тем принадлежащее особому духовному началу является отступлением от научных позиций» (Леонтьев. Проблема, с. 35).
За несколько лет до смерти в Лекциях по общей психологии, которые он читал в МГУ, Леонтьев кратко и однозначно подтвердил, что старая гвардия своих военно-научных позиций не сдает:
«Без телесного субъекта со свойственной ему морфофизиологической организацией, без наличия работающих органов и, как я уже сказал, центральной нервной системы— мозга, в широком значении этого термина, — никакого психического отражения, существования психики невозможно/
Поэтому всяческие психические явления и психические процессы можно считать необходимым результатом работы, функционирования этой системы органов, формирующихся в ходе развития жизни субъекта. Если говорить коротко, то психика является результатом, функцией мозга» (Леонтьев. Лекции, с. 13).
Естественно, вслед за мэтрами такое понятие души было принято всей советской психологией. Я даже не хочу множить примеры, но просто беру с полки наугад первую же подвернувшуюся книгу психологов следующего поколения и просматриваю ее внимательно. Я знаю, там, так или иначе, прозвучит этот то ли символ веры, то ли клятва юного пионера психологической науки. Впрочем, вернее дать ей психологическое имя «знак свойства». Любой, кто хотел кормиться у кормушки советской психологии должен был хотя бы однажды произнести отчетливо и во всеуслышание, что отрекается от души. Конечно, правильным научным языком.
Книга, которую я выхватил, оказалась вторым томом «Психических особенностей человека», написанной в 1960 году Ковалевым и Мясищевым. И уже на 17 странице я нашел рассказ о Христиане Вольфе и его учении о способностях. Бог с ними со способностями, а о душе там сказано то, что полагалось, то есть слова отмежевания.
«Учение X. Вольфа заслуживает упоминания по двум причинам.
Во-первых. Многообразие проявлений психической деятельности Вольф пытался связать с внутренними возможностями психики, или души.
Современная психология, принципиально рассматривающая внутреннее в единстве с внешним, отвергает субстанциональность души» (Ковалев, Мясищев, с. 17).
Ну, с какой стати нужно было это говорить? Случайные люди таких книг не читают, они для профессионалов, а профессионалы и сами знают, чего нельзя в психологии. Значит, для цензоров из идеологии. А зачем это цензорам? Ведь не просвещения же ради! Конечно, чтобы заявить: дяденьки и тетеньки, я правильный мальчик, видите? Я хорошо себя веду. Я свой.
И дальше было не лучше. Ярошевский так описывает то, что происходило у нас с предметом психологии, то есть психе, в советское время.
«В Советском же Союзе под воздействием идеологии марксизма в тех случаях, когда требовалось определить предмет психологии, его обозначали либо все тем же словом психика, либо выделяли в качестве такового деятельность (Басов, Рубинштейн, Леонтьев), правда, трактуя эту формулу (признанную правоверно марксистской) различно. В одних случаях относили к ведению психологии всю «морфологию» деятельности (ее строение), а в других — считали, что к психологии относится только психологический аспект этой деятельности» (Ярошевский. Наука, с. 63).
Я обрываю Ярошевского, потому что дальше он разводит все ту же тоску, которую я уже и без него нагнал на ваши души.
Ну, а если, не тратя лишнего времени, прыгнуть прямо в последние дни, то даже в начале третьего тысячелетия бывшие советские психологи все еще там со своим возом. К примеру, учебники под редакцией В. Н. Дружинина, насаждающие некий Государственный стандарт на психологическое образование, в 2000 году однозначно предостерегают все колеблющиеся души:
«В структуре современной психологии как научной дисциплины представлены все этапы ее становления. Эта память дисциплины во многом определяет возможности и пути ее развития.
Однако, если понятия заимствуются из прошлых концепций в неизменной форме, не согласованной с современным положением дел в психологии, это приводит к неприемлемой реставрации донаучных представлений о душе как предмете психологического исследования и принятию интроспекции и понимания как методов психологии» (Психология, под ред. Дружинина, с. 42–43).