— Это ты, Сиксвульф? — тихо позвала она.
Ответа не было, но стук продолжался.
В замешательстве она еще раз обошла большие деревянные бочки. Но женоподобного секретаря Вигхарда не обнаружила.
Зато определила, откуда доносится звук — изнутри одной из бочек. Она остановилась, ничего не понимая.
— Сиксвульф? Ты там?
Коль скоро монах прячется, он выбрал для этого очень странное место.
Теперь стук слышался отчетливо. Она приложила ладонь к большой бочке и ощутила, как стук отдается в дереве. Бум. Бум. Бум. Все стало ясно. Она огляделась, увидела маленький деревянный табурет, придвинула его к бочке, высотою футов в шесть. Став на табурет, она окажется выше края бочки.
Высоко подняв свечу, она осторожно влезла на табурет и заглянула через край.
Сиксвульф был там, в бочке. Он плавал в вине, погрузив лицо в красную жидкость. Содержимое бочки еще не успокоилось, оно колыхалось, и тело, двигаясь и покачиваясь, билось головой о круглую стенку, издавая глухой звук. Бум. Бум. Бум.
Фидельма с испугу отшатнулась и оступилась. Свеча вылетела у нее из руки. И, замахав руками в поисках чего-нибудь, за что можно ухватиться, Фидельма упала навзничь. Россыпь искр вспыхнула перед глазами, а потом все погрузилось во мрак.
Фидельма услышала чей-то тихий стон, доносящийся из глубины длинного темного хода. Она заморгала и попыталась сосредоточиться. Тьма отступила, стало светлее. И тогда она поняла, что стонет она сама.
Лицо брата Эадульфа всплыло перед ее глазами. Осунувшееся и встревоженное лицо.
— Фидельма! Ты жива?
Она снова заморгала, и все сразу прояснилось. Она поняла, что лежит на койке в своей собственной келье. Из-за плеча Эадульфа выглядывает встревоженное лицо старой сестры смотрительницы.
— Вроде бы да, — с некоторым трудом проговорила она, чувствуя, что во рту пересохло. — Хорошо бы воды.
Сестра Ательсвит вложила ей в руку глиняную кружку. Вода была холодная и освежающая.
— Я упала, — сказала Фидельма, возвращая кружку, и сразу же поняла, что сказала глупость.
Эадульф усмехнулся с облегчением.
— Воистину так. Похоже, ты упала с табурета в винохранилище. Как ты туда попала?
И она сразу же все вспомнила. И попыталась сесть. Лежала она, совершенно одетая, на своей койке. Затылок болел.
— Сиксвульф!
Эадульф недоуменно нахмурился и спросил:
— Какое он имеет к этому отношение? Он что, напал на тебя?
Фидельма, так же недоуменно, воззрилась на Эадульфа.
— А ты что, не видел?
Эадульф покачал головой.
— Надо полагать, добрая сестра не в себе, — пробормотала сестра Ательсвит.
Фидельма схватила молодого монаха за руку.
— Сиксвульф убит. Разве ты его не видел? — повторил она.
Эадульф взглянул на нее и снова покачал головой. Сестра Ательсвит ахнула и зажала ладонью рот.
Фидельма попыталась встать с койки, но Эадульф удержал ее.
— Осторожней, твой ушиб, может быть, вовсе не пустяк.
— Я здорова, — раздраженно бросила Фидельма. — Как ты меня нашел?
Ответила сестра Ательсвит:
— Кто-то из кухонной прислуги услышал крик в погребе под кухней и спустился вниз. Ты лежала на спине рядом с бочкой. Тогда послали за мной, а я послала за братом Эадульфом, а уж он отнес тебя в твою келью.
Фидельма повернулась к Эадульфу.
— Ты заглянул в бочку? В ту, возле которой я лежала?
— Нет. Я не понимаю, о чем ты.
— Тогда ступай и посмотри. Кто-то убил Сиксвульфа. Его утопили в бочке.
Не говоря ни слова, Эадульф встал и вышел. Фидельма, раздраженно махнув рукой, отослала от себя суетящуюся сестру Ательсвит. Потом встала и подошла к столу, на котором стояла миска и кувшин с водой. Ополоснула лицо. В голове стучало.
— Не беспокойся обо мне, сестра, — сказала она, увидев, что Ательсвит все еще молча стоит в дверях. — Только помни, что без нашего позволения ты не должна никому ни единого слова говорить об этом. А все новости ты узнаешь от меня. Позже.
Уязвленная сестра Ательсвит фыркнула, прежде чем удалиться.
Фидельма с мгновение постояла. Перед глазами все плыло, так что ей пришлось снова сесть. Она принялась растирать виски кончиками пальцев.
Эадульф вернулся очень скоро. Он тяжело дышал.
— Ну? — спросила Фидельма, не дав ему сказать и слова. — Ты видел тело?
— Нет. — Эадульф покачал головой. — В бочке нет никакого тела.
Фидельма резко вздернула голову и уставилась на монаха.
— Что?
— Я осмотрел все бочки. Ни в одной не было никаких тел.
Фидельма вскочила с койки — боль в голове как рукой сняло.