Феерия некомпетентности начинается тогда, когда Стефани, видимо, для пущей атмосферности, начинает блистать своими познаниями в автопроме. Должно быть, девочки-читательницы настолько продвинуты по сравнению со мной, что для наглядности им достаточно назвать лишь марку “вольво”, и все сразу встанет на своим места. Наверно, я на низшей ступени эволюции, потому что в голове у меня, когда я слышу “вольво”, возникает когнитивный диссонанс. Например, вот это вольво. И это вольво. И это вольво. И даже вот это вольво. А фраза “Случайно не знаешь, где достать блок цилиндров для “фольксвагена” сборки 1986 года?” сравнима разве что с “Где достать пуговицы для “Дольче и Габбана” 97-го?”. Ну и самая моя любимая:
“- Что это за машина? - спросила я.
- Кабриолет, сто семьдесят лошадиных сил.
- Слушай, я же не механик! - возмутилась я.
- “БМВ”, - закатил глаза Эдвард”.
Окончательно я перестал всерьез воспринимать весь этот бред после фразы: “За прошлый месяц я по нескольку раз смотрела “Супермена” и “Человека-Паука” с Брюсом Уэйном и Питером Паркером”. Стефани, милая, любой школьник скажет тебе, что Супермен это Кларк Кент, а Уэйн это Бэтмен, не позорься перед аудиторией, на которую направлен твой шедевр. И вообще, подскажите мне, где это Человека-Паука не с Питером Паркером показывали? Буду признателен.
И весь этот абстрактный, условный, ни к чему не нужный, ни на что не указывающий и ничего не объясняющий мусор, в общем и целом, занимает около четверти всей книжки. Она и так растянута, зачем растягивать ее еще больше? И если так уж хочется блеснуть знанием, может, стоит заглянуть хотя бы в википедию, благо она уже лет 11 работает?
Но девочкам похуй, ведь у них выключен мозг, и они поверят в любую неведомую хуйню, находящуюся за гранью их скудных познаний. Ведь есть Белла, в которой они видят и хотят видеть себя, а также есть Эдвард Паттинсон, на ледяное копье которого любая из них готова пасть. А все остальное неважно.
Белла, кстати, сразу начинает привлекать к себе внимание и давить на жалость, изображая из себя пиратскую копию жены декабриста, только наоборот и очень плохо. Я мешаю мамочке строить жизнь, значит, должна исчезнуть в мудовое Вилкино, но я так не хочу, потому что оно мудовое, но так должна, потому что я такая благородная, и все в таком духе. Это нытье было бы не так противно, если повествование велось от третьего, а не от первого лица (да, падла будет постоянно напоминать о себе совершенно ненужными, неуместными и несвоевременными ремарками всякий раз, когда ее никто не спрашивает). Героине можно было бы даже в чем-то посочувствовать, но эта эгоцентричная мразь вызывает только ненависть. В дальнейшем паскудность ее характера принимает поистине грандиозные масштабы, и больше всего мне жаль ее папашу, который жопу рвал, чтобы угодить своей дочурке, которую не видел тысячу лет, а в награду получил “целый час в машине с Чарли - это меня не радовало”. Неблагодарность и высокомерие - далеко не худшие ее пороки.