Ни один из жителей крепости Керал не хотел сдать Чандру Ордену.
В этом не было ничего личного. Хотя, в нескольких случаях, все же было. Некоторые – к примеру, сама матушка Лути и юный Браннон, – действительно любили Чандру. Но по большей части отказ был основан на жизненных принципах Керала. Обитатели монастыря, оставаясь самими собой, не склонялись ни перед кем, ни поддавались ультиматумам, не сдавались ни при какой угрозе и не отступали перед опасностью. Они не стали бы обеспечивать безопасность монастыря ценой свободы. И ничто не могло заставить их соблюдать условия и требования, которые насаждал Орден – или кто-то еще.
– Что до сих пор приводит меня в замешательство, – проговорила матушка Лути, – так это одержимость Валберта тобой.
– Да я и сама удивлена, – согласилась Чандра.
– Я много думала об этом. Это, должно быть, от того, что ты мироходец, – размышляла вслух Лути. – Причины Валберта преследовать тебя, и рассчитывать на твою казнь, как я подозреваю – это пожар в Западном лесу, нападение на призрачного надсмотрщика и твоя стычка с его людьми. Но оно не объясняет вот этого.
Лути махнула рукой к окну, указывая на осаду за стенами монастыря, защищавшими их. – А поскольку этот человек, которого ты мне описала, Гидеон, также мироходец... – Матушка Лути покачала головой. – Это значит, что все это – не оттого, что Валберт считает тебя единственным мироходцем в Регате. Так что, чего бы Валберт от тебя ни хотел, и чего бы он ни боялся, это связано с тем, кто есть именно ты.
– Но он не знает ничего именно обо мне.
– Одну вещь он все же знает. Поэтому я делаю вывод, что это ключевая черта. В отличие от Гидеона, ты владеешь магией огня.
– И что? – переспросила Чандра. – Я все еще не понимаю, чего он хочет от огненного мага-мироходца и почему он все это делает.
– Я тоже не понимаю. Может, его одержимость тобой – это признак безумия? И в этом случае, мы можем надеяться, что его скоро убьют и заменят кем-нибудь, кто покончит с осадой и уйдет восвояси?
– Гидеон знает его, а Самир с ним встречался, – возразила Чандра, – и ни один из них, кажется, не считает его сумасшедшим.
– О да. Я выдаю желаемое за действительное. А ты можешь просто уйти от всех этих неприятностей, ты же знаешь.
– Нет, – твердо сказала Чандра. – Я не сбегу в безопасное место и не брошу вас разбираться с бедами, которые случились из-за того, что я была здесь. Ну и вообще, что это даст? Что, разве Валберт будет милосердным к вам, если вы дадите мне сбежать вместо того, чтобы выдать меня ему?
– Интересно... – глубокомысленно проговорила матушка Лути.
– Что интересно?
– Валберт был убежден, что ты придешь обратно, и ты пришла, – пробормотала матушка. – Теперь он так же очевидно убежден, что ты не уйдешь, и, в самом деле, так и есть.
Чандру передернуло. Неужели Валберт знает о ней больше, чем она полагала? Гидеон, кажется, так не думал, но это могло значить лишь то, что Валберт не доверял ему полностью.
В первый раз за все время Чандра начала размышлять, не должна ли она покинуть Регату. Но затем она вспомнила о монахах Керала, которые останутся в центре ужасных событий, и о Самире, который так рисковал, защищая ее, и больше не считала это верным выходом. Но при всем этом оставаться здесь тоже не являлось правильным решением.
– Я не знаю, что делать, – сказала пиромантка.
– И я не знаю, – призналась матушка Лути. – Я про все это. Но я приняла решение по поводу кое-чего еще.
– Да?
– Я решила не говорить брату Сергилу, что именно ты мне рассказала о свитке.
– Почему, матушка?
– Потому что я не хочу, чтобы монахи развивали эту тему дальше.
– Не хотите?
Чандра была удивлена.
– Нет. Это слишком опасно, – Лути глубокомысленно нахмурилась. – Древний свиток, который так яростно защищали? Таинственный мир, – и неизвестно, существует ли он вообще, – где мана действует иначе, нежели где бы то ни было в Мультивселенной? И артефакт столь неимоверной мощности, что его совершенно точно ищут, жаждут и дерутся за него – те, кто намного беспощаднее, чем любой наш житель гор... – Лути покачала головой. – Если и вправду есть такое место – Зендикар, и если артефакт, описанный в свитке, действительно там находится... Нет, – заключила она. – Я не хочу, чтобы его приносили сюда. Я не хочу даже, чтобы кто-то пришел сюда искать этот свиток. Матушка Лути вздохнула и развела руками. – Поэтому я скажу братьям, что ты не смогла найти свиток-первоисточник и решила, что он уничтожен. Они еще немного поизучают переписанный текст, а потом им станет скучно, они рассердятся, отложат его в сторону, и все пойдет по-прежнему.
Пойдет по-прежнему, если они переживут эту осаду, подумала Чандра, но не сказала этого вслух.
– Как вам угодно, матушка Лути.
Так внимательно посмотрела на девушку.
– Но тебе все еще интересен этот артефакт, не так ли?
– Да, – не стала спорить Чандра.
– Я так и подумала, – Лути кивнула. – Зато честно. Люди должны преследовать свои цели и жить своей жизнью. Мое решение принято с оглядкой лишь на то, что лучше для монастыря.
– А если я однажды найду артефакт, то ты уверена, что не хочешь, чтобы я его сюда принесла?
– Чандра, если ты однажды найдешь артефакт, я даже знать о нем не хочу, – с уверенностью заявила матушка Лути. – И я не приветствую разговоров о нем с моим преемником, кем бы он ни был.
Чандра вновь подумала, что они обсуждают будущее, словно у монастыря оно есть. Сейчас уверенности в этом не было.
Чандра очнулась от своих кошмаров, вспотевшая и задыхающаяся, с криком на губах.
Гибель невинных была на ее совести. Из-за ее опрометчивых действий, ее импульсивной натуры и ее безрассудных поступков.
Она глядела в темноту своей кельи в крепости Керал и понимала, впервые за все эти годы, сколько ей являлся этот сон, почему он снится ей. Почему он приснился сегодня.
Монахи Керала приняли ее как свою, когда она впервые прибыла сюда, и с тех пор делили с ней крышу над головой, скромный уклад жизни, учения и знания. А теперь, как итог всего этого, солдаты и белые маги толпой стояли под стенами снаружи, осаждая их дом, настаивая на том, чтобы разрушить их уклад жизни, и угрожая убить их всех.
Все из-за нее.
Чандра спустила ноги со своей узкой кровати. Ее подташнивало. Она уткнулась головой себе между колен и сосредоточилась на том, чтобы дышать медленно и ровно.
Это снова происходит. Из-за меня.
Я должна предотвратить это сейчас. Я должна.
Чандра знала, что не сможет жить с этим, если оно случится во второй раз. По правде, она не могла жить даже с тем, что уже случилось – она постоянно бежала от этого.
Я не смогу сбежать от двух таких воспоминаний. Не смогу.
И внезапно, сидя в темноте, с трудом дыша, взмокнув, дрожа всем телом, сгорбившись и уткнувшись лицом в колени, стараясь, чтобы не стошнило...
...Она точно поняла, что нужно делать.
Она была сбита с толку и ни в чем не уверена с тех самых пор, как вернулась в крепость Керал. Тогда дела и приняли этот ужасный оборот. Она колебалась и сомневалась. Злилась, чувствуя всепоглощающую вину. Собиралась сбежать, отвергала эту мысль, решилась остаться и раздумывала, не ошибка ли это.
И все ради того, чтобы избежать этого. Теперь она поняла.
Все, чтобы уйти от решения, которое она должна была принять сейчас, и знала это – от единственного способа уберечь монахов от участи, которая настигла других людей из-за нее.
На мгновение Чандре стало грустно, когда она подумала о том, что скоро произойдет. Она была еще молода. Существовало столько всего, чего она еще не увидела и не испытала. И теперь этого уже не случится.
А потом на нее снизошло спокойное смирение. Возможно, это была ее судьба. Возможно, она шла к этому выбору с той поры, как начались ее ночные кошмары.