На тридцать четвёртом этаже она вышла на лестничную площадку. Марнс последовал за ней с флягой в руке. До Дженс вдруг дошло, что весь день она пьёт его воду, тогда как собственная остаётся нетронутой. Что-то в этом было детско-романтическое. Но не только. Это было практично. Гораздо труднее достать из-за спины собственную фляжку, чем воспользоваться чужой, которая — вот, прямо под рукой.
— Пора отдохнуть? — Он передал ей флягу — там оставалось не больше двух глотков воды. После того, как Дженс отпила, остался один.
— Здесь наша следующая остановка, — сказала она.
Марнс взглянул на полустёршуюся надпись над дверью, где был обозначен номер этажа. Он и так знал, где они находятся, но вдруг ощутил желание удостовериться в этом ещё раз.
Дженс вернула ему флягу.
— В прошлые времена я всегда посылала им сообщение о кандидатах на ту или иную должность. Мэр Хамфрис делал так до меня, и мэр Джефферс — до него. — Она пожала плечами. — Так уж устроен мир.
— Не знал, что требуется их одобрение. — Марнс сделал последний глоток и, тронув Дженс за плечо, покрутил пальцем, прося женщину обернуться к нему спиной.
— Ну, они никогда ни разу не возразили против назначений... — Дженс ощутила, как фляга с водой выскользнула из сеточного кармана, а на её место опустилась фляга Марнса. Рюкзак стал чуточку легче. Видимо, Марнс хотел нести воду своей спутницы, пока они не выпьют и её. — Думаю, таково неписанное правило. Зная, что существует что-то вроде неформального надзора, мэр будет особенно внимательно взвешивать каждого кандидата на должности судьи или полицейского.
— Понял. Но на этот раз вы делаете это самолично.
Она повернулась лицом к помощнику.
— Я просто подумала, что раз мы и так будем в этих краях... — Она приостановилась — мимо, держась за руки и перепрыгивая через ступеньку, спешила молодая пара. — К тому же не остановиться и не отметиться здесь будет выглядеть ещё более вызывающе.
— Отметиться, — проговорил Марнс. Дженс даже ожидала, что сейчас он сплюнет через перила — таким тоном он это сказал. Кажется, она опять раскрыла перед ним одну из своих слабостей.
— Считайте это визитом доброй воли, — проговорила она, поворачиваясь к двери.
— Предпочту считать это разведкой боем, — пробормотал Марнс, шагая следом за ней.
Здесь, как догадывалась Дженс, всё будет не так, как в родильном отделении: никакие жужжащие двери перед ними не откроются, никто не допустит их в таинственные глубины IT. Пока они сидели и ждали, у неё была возможность полюбоваться тем, как даже сотрудников отделения — их легко можно было отличить по красным комбинезонам — обыскивали, прохлопывали ладонями по всему телу, когда те выходили из отделения на лестницу. У человека с жезлом металлоискателя — наподобие Терри, члена внутренней службы безопасности IT — казалось, не было других забот, как дополнительно проверять каждого, кто проходил под аркой детектора металлов.
Дежурная по ту сторону арки проявила достаточное почтение к гостям и, очевидно, была польщена, что к ним пришла сама мэр Дженс. Она выразила свои соболезнования в связи с очисткой. Это было довольно необычно — люди предпочитали праздновать, а не горевать, — однако Дженс желала бы слышать подобные высказывания почаще. Их проводили в комнату для совещаний, смежную с главным вестибюлем — здесь, как предположила мэр, проходили встречи с представителями различных отделений, при которых гостям не надо было проходить через хлопотную процедуру контроля.
— Вы только посмотрите! — прошептал Марнс, когда они остались одни. — Вы где-нибудь видели вестибюль такого размера?
Дженс покачала головой. Она оглядела стены и потолок в поисках потайных отверстий, щёлок или глазков, словом, чего угодно, подтверждающего возникшее в ней ощущение того, что за ними наблюдают. Сняла с плеч рюкзак, прислонила трость к столу и осторожно опустилась в одно из плюшевых кресел. Кресло двинулось — оно было на колёсиках. Очень хорошо смазанных колёсиках.
— Всегда хотелось пробраться сюда, — сказал Марнс. Он выглянул в стеклянное окно, выходящее в обширный вестибюль. — Каждый раз, когда проходил мимо этого яруса — это и случилось-то всего раз десять за всю жизнь — меня так и разбирало любопытство, что же тут такое внутри.
Дженс едва не приказала ему закрыть рот, но побоялась, что он обидится.