Его сыновья стояли сбоку и, кажется, кроме любопытства ничего не испытывали.
— Кто только попробует коснуться меня или тех, кто со мной, умрёт в ту же секунду, — предупредил пятнистый. — А чтобы мои слова не были голословными…
Он достал свой непонятный предмет из деревяшки на боку.
— Выберите сами того, кого вам из своих не жалко.
— Охереть, — снова подала голос Хе. — Человек угрожает своим ради вонючки и ушастой. Не видела бы сама, не за что бы не поверила.
— Я тебе рассказывала. Ты, кстати, только здесь ноги раздвигать не на думай, — спокойно, взвешенно, на всякий случай сказала Асем. — А то от тебя пахнет ещё похлеще, чем от них…
— Боюсь потому что, — призналась метиска.
Местный маг, вопреки невысказанным вслух надеждам орчанки, всё же на что-то решился.
Дочь кочевого народа почувствовала, что пахнет жжёным воздухом.
— Внимание! — тут же сообщила она человеку.
— Маг! — со своей стороны взвизгнула Хе.
Вадим среагировал с похвальной быстротой.
Странная железяка в его руках бахнула уже привычным образом — и здоровяк повалился на вымощенный камнями двор с дыркой во лбу.
— Отец! — будто бы удивившись, взвыли его сыновья.
Часть толпы отшатнулась назад.
Человек пять самых смелых, напротив, чуть замешкавшись, бросились вперёд, к их столу, по двум проходам.
Асем с опозданием припомнила, что об этом угле и до войны ходили не самые хорошие слухи. Скажем, лишний раз кочевники сюда старались не заезжать.
Теперь понятно, почему.
О боги, ну почему нельзя вернуть время хотя бы на пятьсот ударов сердца назад?
Костеря себя, на чём свет стоит, она бросилась под стол, к своей малой сумке. Кинжал — не самое лучшее средство против толпы, но всё больше, чем ничего.
Кто-то в толпе взмахнул рукой — и лоб Вадима через мгновение рассёк камень.
Голова человека при этом дернулась вбок и назад.
Глава 17
По счастью, на действиях человека это никак не сказалось.
Железка в его руке бахнула ещё пять раз, в течение пары ударов сердца — и непосредственная угроза была устранена.
Не все упавшие на мощеный камнем двор заведения умерли сразу. Кто-то ещё пару мгновений выбивал конвульсивную дробь ногами, кто-то тихо скулил, сжавшись на земле калачиком и прижав руки к животу.
Асем, появившись из-под стола с кинжалом в руке, неожиданно спокойно для себя оценила обстановку.
Хе, хотя и пахла, как кобель перед случкой, держала руку на извлечённом наружу кинжале и смотрела перед собой достаточно спокойно.
Вадим мгновение тому, недолго думая, хлопнул себе на рассеченный лоб разваренный, пористый, мягкий, местный корнеплод, останавливая таким образом кровотечение на короткое время.
Сейчас он напряжённо оглядывался по сторонам, ругаясь под нос:
— Самое дорогое на земле — это жадность. Она в итоге дороже всего обходится и скупой всегда платит дважды.
Орчанка сообразила, что товарищ имеет в виду выстрелы к своему странному оружию. Каким-то образом, их запас был ограничен количественно, хотя и превышал сотню (по словам самого человека). Очевидно, хуман не стрелял лишний раз потому, что рассчитывал растянуть этот запас.
Во время попадания в Вадима, дочь кочевого народа отлично заметила виновника её короткого испуга. Не найдя под рукой ничего более подходящего, Асем схватила свободной рукой свою почти пустую тарелку и, на манер вращающегося диска, коротким движением кисти послала её в голову тому, кто из толпы бросал злосчастный камень.
Мышцы любого первородного как правило сильнее хуманских. Бросок оттого был весьма хорош. Прочная, тяжёлая, глиняная тарелка сверкнула в воздухе. Горошины нута с неё на короткое мгновение повисли в воздухе, замирая; так бывает лишь в зрении орков.
Как назло, несколько человек качнулись вперёд-назад в толпе именно в этот момент, закрывая мишень.
Вместо головы чрезмерно проворного метателя, тарелка попала в совсем другого человека. Тот коротко вскрикнул, упал на четвереньки и прижал руки к лицу.
Тем временем, пользуясь возникший неразберихой, на первом плане возникли сыновья убитого старейшины.
Коротко пролаяв что-то друг другу не на всеобщем, они, к счастью, ровно на мгновение обернулись назад. Очевидно, собираясь подбодрить толпу, чтоб действовать по какому-то готовому плану.
Понятно, что при желании и сколь-нибудь серьезном упрямстве, шансы задавить тройку путешественников грубым числом у местных хуманов были.
— Не бойцы, — специально подлила на всеобщем масла в огонь орчанка, отмечая вспыхнувшие глаза самых решительных из людей. — Выдохлись. Убей этих двоих, — добавила она, указывая на детей старосты. — Пока они магией не ударили.