— Не командуй, — хмуро ответил Вадим.
И чуть не поплатился за свою самоуверенность: соткавшийся невесть откуда в воздухе сгусток пламени хотя и был слишком невелик, чтоб прожечь его тело, однако глаза выжигал на раз-два.
Асем была несильна в магии, но тип заклинания почему-то сразу узнала. Именно оно используется серьёзной стражей в крупных городах (усиленной магами), когда кого-то опасного хотят взять живым: пойди, повоюй, неожиданно ослепнув.
К чести человека, среагировал он молниеносно.
Мгновенно падая со скамьи набок, он пропустил заряд одного из сыновей местного мага-недоучки мимо себя. И, наконец, выстрелил ещё два раза.
Повалившиеся на землю мертвыми сыновья старосты заставили оставшихся в живых ненадолго замереть.
— Один, два… восемь, — изобразил скучающее лицо Вадим, пересчитав лежащие на земле тела.
Будничная деловитость, с которой он это сделал, частично остудила прочих.
— За каждые следующие три удара сердца я буду убивать самого ближнего ко мне человека, — сообщил соплеменникам пятнистый. — Три. Два. Один.
Настроение нападавших переменилось на противоположное практически мгновенно.
Ещё только что они, подталкивая друг друга, колебались в нерешительности — а не напасть ли скопом.
На счёте «один», возле обоих выходов со двора заведения образовалась давка. А еще через пару ударов сердца двор вообще опустел. Исчезли все, включая обслуживающий персонал.
В качестве исключения, посетители за парой столов, выглядывая из-за пивных кружек, настороженно смотрели на инородцев.
— О-хо, — пробормотала метиска и, недолго думая, направилась к раздаточному столу.
Схватив с него тарелку со свиными рёбрышками, небольшой кувшин с пивом, она вернулась к своим. На удивленный взгляд Асем, Хе ответила шёпотом:
— А е#ись оно всё конём! — после чего влила в себя добрую четверть кувшина и впилась зубами в нечистое мясо. — Страшно мне, — хмуро сообщила она ещё через несколько глотков и пару обгрызенных рёбер. — Интересно, а заслоны на выезде ещё стоят?
— Полями. По посевам. Никакой дороги, — жёстко уронила орчанка. — Ещё не хватало после такого гостеприимства стрелу спиной поймать. Или из самострела чего похуже.
— Я думала, нам конец, — признается Асем, когда мы с горем пополам отъезжаем от злосчастного селения километра на три. — Когда тебе этот камень в лоб врезался, думала, всё.
— Я тоже, — заплетающимся языком присоединяется к беседе метиска.
Пиво, которое она решительно залила в одну глотку, на неё явно подействовало.
— Заметно, — неодобрительно ворчит орчанка, не поворачивая головы. — Разит, как…
Камень, попавший мне в голову, был мной проигнорирован только в запале стычки и лишь поначалу. Сейчас, когда адреналин схлынул, я чувствую неуместную дурноту.
— Извиняюсь, — успеваю сказать перед тем, как свет в глазах меркнет и вокруг резко наступает полная темнота.
В себя прихожу уже после захода солнца, на стоянке, рядом с очень дурно пахнущим костром.
— Где мы? — спрашиваю моментально склонившейся надо мной Асем. — Я что, вообще вырубился?
— Отключился прямо на коне, грохнулся под копыта, — жизнерадостно сообщает Хе, тут же появившаяся с другой стороны.
— Сколько был без сознания?
— Она тебя специально усыпила, — тут же сдаёт орчанку полукровка. — Чтоб ты дорогу лучше переносил. Тебя же по голове ударили, трясти было нельзя… мы тебе в сознание прийти не дали.
— …а ехать надо было, — словно извиняясь, завершает пояснение дочь кочевого народа.
— А что значит «усыпила»? — интересно, у них тут и снотворное в ходу?
— Ну как жеребят успокаивают. Или кобыл норовистых, — Асем, пожав плечами, кладет руки мне на виски. — Я подумала, а вдруг и на тебе сработает. Нужно вот так погладить и…
Что «и», я так и не узнаю. Потому что снова проваливаюсь в сон.
— Слушай, а ты в курсе, что у тебя в ауре следы очень интересные есть? — после всего пережитого, полукровка решила оставить тактичность для лучшего времени.
Предусмотрительно прихваченный с собой от людей небольшой бурдюк с пивом приятно поднимал ей настроение вот уже второй час как.
— Смотри на свою ауру, — огрызнулась подруга. — Ты больше ни до чего не додумалась, как этой гадостью напиваться?