Глава 17
Трое молодых орков, сцепив зубы, внимательно наблюдали за происходящим на хозяйственном дворе с чердака сарая. В неказистой, сляпанной наскоро саманной пристройке хранился кое-какой инструмент: пара плугов для возделывания земли, сменные вкладыши для них, ещё кое-что по мелочи…
Приютивший их у себя в трудную минуту Асыл, видимо, бросил кочевать и осел на земле окончательно, раз начал собирать подобный инвентарь. Его жена, родом из ненавистных оседлых орквудов, явно занимала в их смешанной семье никак не подчинённое положение, если смогла убедить мужа запланировать в будущем даже обработку земли (о чём говорило тщательно накапливаемое содержимое укрывшего их сарая).
Владелец постоялого двора, разумеется, не отказал единокровным представителям общего с ним народа ни в куске лепёшки, ни в плошке бараньего супа в трудную минуту. Однако, он с самого начала слезно умолял бывших воинов некогда могучего рода сидеть тихо и ни во что не вмешиваться. Что бы на постоялом дворе на их глазах ни происходило.
Как в воду глядел. Хотя поначалу всё и было тихо, но висящее над всей степью последнее время напряжение прорвалось действиями на этом вот дворе, неожиданно и бесповоротно.
На тот момент, когда они втроём пару дней назад, обессилевшие, искали укрытия, слова хозяина караван-сарая были более чем разумными. Начать хотя бы и с того, что, кроме них, других орков в обозримости не было. А до иных народов никому просто не было дела — пусть хоть перегрызут друг друга.
Сегодня же всё резко изменилось. Во-первых, в караван-сарай прискакала их соплеменница, украшенная явно наскоро состряпанным рабским ошейником. Они даже сговорились между собой, выбрав момент, удавить в укромном месте наглого хумана, бывшего ей хозяином — а сестре дать свободу.
К счастью для человека, со зрением у них всё было в порядке: сестра ухаживала за конями явно не как рабыня. Они ещё переглянулись по этому поводу на чердаке молча, чтобы не издавать лишнего шума даже шёпотом: на подворье хватало и светлых, и темных эльфов (не говоря о гномах и людях), поскольку этот путь был достаточно оживленным. Слух у ушастых, конечно, не такой хороший, как у степняков, но мало ли…
А сейчас именно этот странный человек явно подставлялся по полной, пытаясь защитить их соплеменницу от печальной и почти неизбежной участи в нынешнее неправедное время.
Орки чувствовали, что творящееся непонятное их буквально разрывает в разные стороны. Хуман был врагом по определению, во всяком случае, сейчас. Однако же, именно он был единственным, кто в этот момент вёл себя правильно. Плюс — говорил на одном языке, что было вообще немыслимо.
По случайному совпадению, со степняками на чердаке находились и их родственники по крови: пара сыновей хозяина постоялого двора, пошедших больше в отца, а не в мать, хоть и были полукровками, но с кочевниками себя связывали больше, чем с оседлыми земледелами.
Невзирая на недовольство матери, эти дети Асыла большую часть времени последние двое суток проводили со своими новыми степными сородичами, попутно насмехаясь над лежащим внизу земледельческим инвентарём и самой идеей вспашки земли.
Теперь, глядя на творящийся внизу произвол, и чистокровные, и полукровные орки лихорадочно обсуждали жестами порядок собственных действий: используя по полной эффект неожиданности, справиться с пятёркой наемников возле коновязи было возможно. Их, если что, сейчас тоже было пятеро, плюс странный хуман внизу.
Проблема могла начаться, если бы на шум к этой пятёрке присоединилась та, вторая, которая находилась по другую сторону бревенчатого здания. Троих раненых и двоих подростков-полукровок на целый десяток наёмников однозначно могло не хватить.
До этого момента, они просто общались между собой; соответственно, в импровизированной и смешанной команде из пятерых добровольных участников не было ни единого избранного командира, ни проработанного плана — хотя бы и на такой крайний случай.
А происходящее внизу, между тем, накаляло обстановку всё больше и больше.
— Да ну, к чёрту, — махнув на всё рукой, выдохнул решительно один из троих степных гостей. — Сейчас если ещё и этого человека кончат, пока мы тут сидим… нас просто поодиночке щёлкают. Всё это лето. — Высказал он то, о чём думали и двое пришедших с ним товарищей.
Хозяева-полукровки внимательно ловили каждое слово и жест гостей.