Расстались дамы очень тепло. Мадам даже лайкой помахала вслед лимузину, увозящему Ольгу с дочерью.
Весело напевая, Флора Анатольевна перецеловала собственных детей и скрылась в опочивальне.
Я же с трудом удержалась, чтобы не броситься за советом к специалисту по улаживанию щекотливых ситуаций. Но специалист вел свою партию, страдал от зубной боли и гостей не принимал.
Поздним вечером я прослушала в своей комнате запись с диктофона, немного расстроилась скудности улова, но тем не менее надежно спрятала кассету в детской, в кармане плюшевого кенгуру.
Утром, едва прозвенел будильник, я вскочила с кровати и, распахнув окно, прислушалась к непривычным звукам поместья. У кухни фыркали грузовики компании по устраиванию банкетов; на лужайке рядом с фонтаном устанавливали помост для оркестрантов; вокруг бассейна развешивались цветочные гирлянды а-ля Гавайи.
В этом году мадам решила разделить тусовку по возрастам и вкусам. У фонтана для тучного и пожилого контингента усадят струнный квартет, вокруг бассейна сосредоточатся любители поплясать и пошуметь.
Подготовкой празднества занималась вездесущая Тамара Ивановна. Как адмирал Нельсон при Трафальгарском сражении, она руководила вверенными ей силами, обеспечивая племяннице безусловное господство над превосходящим количеством гостей. Надеюсь, участь флотоводца экономку минует и сей бой она переживет, имея преимущество бинокулярного зрения.
Спускаясь к завтраку, я увидела, что холл первого этажа уже под наблюдением.
Дверь из кухни в остальные помещения перекрыта охраной, и два бдительных парня следят за каждым лицом, приблизившимся к лестнице и апартаментам, в которых наемной прислуге делать нечего.
Мое лицо было знакомо охранникам более года, пропуска с паролем от меня не потребовали и спокойно допустили на веранду к чайному столику.
Ломтики ветчины и сыра на фарфоровых блюдцах завершили превращение дома в огромную мышеловку. Незримое присутствие бдительных парней за спиной напоминало о том, что в любой момент может сработать тайная пружина, двери лязгнут засовами, и глупый грызун в форме гувернантки скончается от ужаса.
Подобные видения отбили у меня всякий аппетит, я с трудом проглотила чашечку кофе и отправилась будить близнецов.
Сегодня у мальчиков утренний урок верховой езды, потом занятия в классной комнате, репетиционный прогон поздравительной речовки и так далее и тому подобное.
Насыщенный день для малышей, и я решила дать им поспать дольше обычного.
Но каково же было мое удивление, когда в спальнях я обнаружила пустые кровати и разбросанные пижамы без присутствия в них Максима и Филиппа.
Остывшие постели указывали на то, что детки выбрались из них давным-давно, на тумбочках лежали пустые подарочные упаковки. С самого раннего утра ситуация начала ускользать из-под моего контроля.
Плюнув на приличные манеры, я заметалась по дому. Встреченные в коридорах горничные пожимали плечами и говорили, что детей не видели. Тамара Ивановна бродила где-то в районе бассейна вся в цветах и гирляндах, я поправила выбившийся из прически локон и бодрой рысью направилась к ней.
Экономка выглядела не многим лучше меня — адмирал Нельсон в разгар сражения. Для полноты картины не хватало только подзорной трубы и черной повязки на глаз; воды вокруг было достаточно — Тамара Ивановна руководила чисткой бассейна от опавшей листвы.
— Доброе утро, — поздоровалась я.
— Доброе, — буркнула экономка.
— Вы случайно не знаете, где Максим и Филипп?
— Случайно знаю. Философ приехал.
Даже предпраздничные настроения не позволили экономке назвать Бурмистрова Геннадия Викторовича по имени. Тамара Ивановна не признает полумер и реверансов.
Спрашивать, где прячутся двоюродные братья, я не стала и направилась в гараж — любимую нору философствующего разгильдяя.
Дорога от бассейна до гаража занимала не более двух минут, но я медленно шагала, растягивая время, и никак не могла решить, рада я или нет приезду единственного моего друга в этом доме. Несколько дней назад я незаслуженно грубо обошлась с Геннадием, он обиделся и уехал, оставив на моем пороге розу как упрек.
Через час я должна везти детей к Вячеславу Кирилловичу, потом провозить мимо охраны лукавого специалиста, весь последующий день требовал максимальной сосредоточенности и.., свободы.
Или алиби?
Подходя к воротам гаража, я почти уговорила себя быть любезной. Малодушное решение. Следовало проявить волю, отрезать от себя друга и пуститься в автономное плаванье. Нельзя быть слабой, нельзя подставлять под удар еще одного человека.
Если хоть что-то пойдет не так; пострадает любой, находившийся со мной в тесном контакте.
Но, как любую женщину, меня не могла не растрогать роза с запиской, я струсила, не выдержала испытания и оправдала себя с точки зрения рациональности решением использовать Геннадия для алиби, прекрасно понимая, что возвращаюсь к политике страуса.
Из распахнутых дверей гаража неслись восторженные крики близнецов, бряцанье железа и равномерное гудение баса Геннадия. Народ занимался делом.
Осторожно заглянув внутрь, я увидела среди шикарных лакированных авто облезлый горбатый «Запорожец», одним своим присутствием оскорблявший стиль дома.
Студиозус в своем репертуаре. Мадам удар хватит, когда по дорожкам ее поместья проскрипит этот облупленный рыдван, поднаторевший в испускании духа лет тридцать назад.
— Привет, — поздоровалась я. — Почему я вас не видела за завтраком?
— Доброе утро, — ответили близнецы и начали оправдываться:
— Гена сказал, что вам сегодня надо выспаться, и увел нас сюда.
Геннадий отложил инструменты в сторону и подошел ко мне.
— Здравствуйте, Мария Павловна. Извините, что не предупредил вас. — Вымазанной машинным маслом рукой он осторожно поправил непослушную прядь из моей прически. — Давно нас ищете?
Я почему-то засмущалась и пожала плечами:
— Не очень. А это что?
— Это Боливар, — ответил Максим и любовно протер ветровое стекло грязной тряпкой.
— Похож, — кивнула я. — И он не выдержит двоих.
— Тогда пристрелите меня, Мария Павловна, — грустно произнес философ.
Следующие десять минут пришлось потратить на краткий пересказ творения О'Генри. Не знакомые доселе с творчеством американца, дети выслушали экскурс в мир акул империализма и попросили достать кассету с фильмом «Деловые люди». Думаю, вождь краснокожих их очарует. Берегись, родимый профилакторий! Том Сойер, освоенный близнецами недавно, ничто в сравнении с Джонни Дорсетом.
Геннадий с улыбкой вслушивался в нашу болтовню, перебирал инструменты и, на первый взгляд, не выказывал никакого рвения лично доставить гувернантку и братьев на урок верховой езды. Впрочем, пока дети завтракают, он вполне успеет принять душ и встретить нас у крыльца за рулем Боливара.
События следует опережать, решила я.
— Максим, Филипп, мойте руки и идите завтракать. Если будете хорошими мальчиками, вместо занятий в классной комнате я попрошу Геннадия Викторовича покатать нас по дорожкам парка. Договорились? — Близнецов как ветром сдуло. — Гена, нас не будет часа полтора. Вы успеете за это время подготовить Боливара?
Попался и этот. Философы в быту сущие дети. И, когда я выходила из гаража, за моей спиной раздалось урчание пылесоса — Геннадий Викторович приступил к подготовке скакуна.
Завтрак накрывала горничная Раиса.
Подливая в кружки горячее какао, она не переставала удивляться хорошему аппетиту мальчиков и едва успевала менять тарелки.
— Видела бы Тамара Ивановна, — говорила она. — А то только и слышно на кухне:
«Опять ничего не съели».
— Они рано встали и обещали быть пай-мальчиками, — объяснила я.
Воспитанные дети, откушав, поблагодарили Раису, сбросили с коленей салфетки и побежали в свои комнаты за жокейским снаряжением.