По дороге в магазин Аня размышляла: как добыть кружки? Стоит ли их покупать или попытаться спереть из какой-нибудь кофейни? Очень не хотелось тратить деньги. Но одна чашка — это слишком приметно. Как изловчиться и спереть единственную чашку незаметно? Подсесть к кому-то? Так могут сдать — люди ж чужие. В общем, пришлось признать, что купить — это единственная возможность сегодня вечером обзавестись чайным инвентарем.
У себя в городе Аня знала, где купить чайный набор из правильной глины. И хороший чай. Здесь, пройдя пару магазинов, поняла, что без звонка другу не обойтись. Майя назвала ближайший из нужных адресов. Глина была как надо — синяя. Чай — зеленый, руками скрученный. Аню в этой схеме устраивало всё, но всегда мучил один вопрос: насколько чистыми были те руки, что крутили этот правильный чай…
Домой в дворницкую Аня двинулась через Патриаршие. Их она открыла в один из прошлых приездов в Москву. Не в первый. Но именно в этот приезд Москва открылась, и возникла к ней любовь. Здесь на Патриарших время течет по-особенному. Его чувствуешь физически. Точнее, глупость суеты чувствуешь физически. Чувствуешь, насколько до фонаря эти твои метания для Патриарших — все твои муки и терзания меньше, чем один опавший листок. Даже посещение Воланда никак не сказалось на ПП, что уж говорить о тебе? И, что характерно, должно бы быть неприятно, если не трагично, ощутить крайнюю собственную незначительность. Но почему-то на душе хорошо — покой и умиротворение. Может быть, через ощущение собственной малости приходит другое ощущение — причастности к мировой гармонии и вечности. Сегодня ты — Аня, завтра — листок, потом — что по карме будет положено, в том обличии и заглянешь на Патриаршие. Ты как капля воды в море, в которой всё море, только в малом количестве. И с этим наполнившим до ушей чувством спокойствия и величия Аня пошла работать дворником. Шутка. Пошла заваривать чай. Правильный чай в правильном глиняном чайнике. С правильным настроением.
Сначала Майя ужаснулась. Потом рассмеялась. Потом, когда прикинула, как в духе минимализма можно обустроить эту конуру, ей даже понравилось. Майя оказалась редким не разочарованием из аськи. Возникал вопрос, как такое очарование так стабильно остается незамеченным. Только представьте… Волос на голове копна — даже завидно. Еще и в мелкую природную кудряшку. Еще и слегка рыжие. Красивые серые глаза. Формы — что надо, не формы глаз, конечно. Одета, будто только что со съемок «Снимите это немедленно!». И при всем при этом природном богатстве абсолютно свободные вечера.
— Я рада, что ты приехала, — Майя была какой-то тихой. — Знаешь, Ань, даже загадала: если приедешь — что-то в жизни обязательно изменится, не приедешь — это уже участь!
— Еще не участь, только тенденция! — Ане бодрости пока было не занимать.
— Слушай, как ты жить собираешься в Москве на дворницкую зарплату? Спонсоры в очередь не стоят. А у меня планы на активную совместную светскую жизнь.
— Май, дай мне хоть в себя прийти! Чаю попить. Двор пару раз подмести. Понять, что к чему. Я вот утром думала: от тебя пойду фитнес-зал искать, а сейчас чувствую — ни фига я не пойду его искать. Буду гулять по городу вместо фитнеса. Да и работа заменит многие тренажеры.
— И нечего искать — я тебя отведу куда надо. Гулять — это гулять, работа — это работа, а спортзал — это часть светской жизни.
— Так я от этой светской жизни сюда и сбежала!
— Это ты от «светской жизни без меня» сбежала, а со мной — это совсем другое! Вот подожди, через неделю-две сама запросишься!
— Золотые слова! Давай дождемся, пока запрошусь?
Наступило утро номер два в Москве. Фронт работ даже начинающему дворнику оценить было нетрудно. План действий ясен, как пень. Двор — небольшой. Это не приблизительная прикидка, а самый точный из возможных вариантов ответа о размере. С глазомером у Ани всегда проблемы были. Всего восемь подъездов по периметру. Пространство замкнутое. Въезд один. Он же — выезд. Земли почти нет — сплошной асфальт. Поэтому грязи тоже почти нет. Деревья есть, но и они уже не в изобилии. В общем, не двор — а мечта дворника.
Сейчас сентябрь. Основная задача — мести листья. А зимой — тоже всё понятно. Надо будет ходить в церковь и молиться, чтобы выпало мало снега.
Работа дворника — это раннее утро. Тишина. В городе ее так мало. А в Москве — почти не бывает. Видно солнце и слышно птиц. Откуда они — непонятно, но ранним утром они есть. Потом днем уже ничего нет: ни солнца, ни неба, ни птиц. Как только проехали две машины с интервалом в четверть минуты — всё, природа прячется до следующего утра. Где прячется? Уму непостижимо. Но ее нет! Весь день и всю ночь, пока не заснет последний отдыхающий или снимающий стресс обитатель столичного аквариума. И вот с первыми лучами солнца и до первых двух подряд проехавших машин — на 2–3 часа летом и на минуты зимой из убежища выходит Природа. И это время дворника. Общение с рассветом плюс физические упражнения.