— Думаешь?
— Конечно! Такие картины может писать только человек с душой Дон Кихота. Дон Кихот-то Вам нравится?
— Нравится, — Петр задумался. — Знаешь, я никогда не смотрел на себя с этой точки зрения. Сервантес тебя не забудет! Ты нас с ним помирила, а этой вражде уже лет двадцать пять. Как звать?
— Анна, — ей хотелось добавить «королева Франции», но равновесие в настроении Петра было таким зыбким, что она удержалась.
Они шли по Арбату. Потом шли какими-то тропами по дворам.
— Пришли, могу чаем угостить, — Петр делал вид, что ему всё равно.
Аня поняла, что ему хочется поговорить. Он производил впечатление человека, который всё время оказывается в роли «младшего» или «ведомого». И в общении на равных у него всегда был дефицит. Так бывает, когда человеку с детства не дают самостоятельно найти свою точку опоры, и потом не дают, и позже опять не дают. А еще чуть-чуть времени спустя, говорят, что у него нет этой самой точки опоры. И окружают уже бессрочной опекой. И человек больше не стремится к каким-то исканиям, но томление на него иногда находит. Вот как сейчас.
В мастерской было тесно. Когда-то это была квартира. Однокомнатная квартира в центре. Наступил момент, когда пришлось выбирать: либо она будет жильем, либо — мастерской. На помойку были вынесены стены и вся мебель, кроме маленького стола и дивана. Жены дома не было. Когда она вернулась, то сказала, что это он не вещи, а ее саму вынес на помойку.
— Прощай, Петр, — сказала жена.
— Может, чаю выпьем? — спросил Петр жену.
Он и сейчас наливал чай. Только Ане.
— Так и сказал? — Аня понимала, что глупость сморозила, но сдержаться не могла.
— Ага, думал, выпьем чаю — помиримся.
— А она?
— Ушла. Не стала пить.
— Может, хоть кухню надо было оставить?
— Я большое полотно писал — нельзя было. Надо было все стены убрать. Сейчас уже отказался от больших форм. Сейчас бы не стал убирать, а тогда — никак нельзя было стены оставить! Ну должна же жена художника такие элементарные вещи понимать! Или я не прав?
— Прав.
— Вот видишь, ты — не жена художника, а понимаешь.
— Можно я буду приходить иногда, чаю попить и поговорить?
— Приходи, конечно. На Арбат заходи вечером — картины всё ловчее вдвоем нести. А хочешь, возьму тебя с собой по городу ходить? Картины искать?
— Конечно, хочу!
— Только рано надо идти, а ты, поди, спать подолгу любишь?
— Люблю, но встаю рано — дворник я!
— Чего?
— Правда.
— Руки покажи! — как-то резко изменился тон Петра.
— Вот, — протянула Аня руки.
— Ага! Руки — ухоженные, лицо — ухоженное, сумка с очками — денег стоят немалых. Это ты-то дворничиха? Я художник, а не лопух!
— Петр, честное слово, дворник я! Просто я совсем недавно дворник! Из начинающих! Раньше никогда дворником не работала, а маникюр делала регулярно. Привычка еще не прошла. До сих пор каждую неделю делаю. Ну не вру я. Пошли! Двор и инвентарскую покажу. И завтра утром приходи в полпятого — мести буду. Сам во всем убедишься!
— Пошли, — прозвучало очень серьезно и решительно.
Ему было важно убедиться, что Аня не врет. Почему так важно? Непонятно. Но важно. Петр молчал, пока не переступил порог дворницкой.
— Ага. Уже почти поверил. Завтра рано приду, еще проверю. Если не врешь — буду писать твой двор. И картину тебе подарю. Если врешь — даже за деньги ни одну не продам! — звучало еще грозно, но гораздо теплее.
— Идет. Завтра в полпятого здесь!
Так у Ани появилась картина ее мечты. Патриаршие, как их увидел Петр. И картина — момент истины, на которой она метет двор, а кругом — начинается осень.
Альтер эго
Проснувшись ранним утром во вторник, 10 октября, Аня почувствовала, что день готовит какой-то подвох. Она убрала двор. Предчувствие подвоха не прошло. Ни душ, ни завтрак тоже не помогли. Тогда она решила еще поспать — может, так отпустит? Долго спать не дали. Позвонила Майка и поздравила с днем рождения. Вот оно! Что-то подобное Аня и предполагала, но без Майки долго бы вспоминала, что именно. Она лежала и думала: радоваться или как обычно? Майка в категорической форме заявила, что вечером придет в гости. Думать некогда, надо было начинать «заготовлять» продукты.
Аня пошла к своему другу на рынок — за фруктами. Шампанское уже ждало подруг в холодильнике. Мартини просто ждало. А сливовое надо было еще купить. Не то чтобы планы были такие грандиозные, просто еще была не понятна концепция предстоящей вечеринки. И, соответственно, не назначен напиток вечера.