— Я не разбираюсь в технике фотографирования, но… послушай, были ли тогда закрыты окна?
— Наверняка. Впрочем, мы встречались исключительно ночью, а я всегда вечером закрываю шторы.
— Вот что мне пришло в голову, — сказал он, подумав. — Можно ведь делать снимки на основе инфракрасного излучения, когда фотографируемый объект находится в полной темноте или же слабо освещен. Я когда-то читал об этом в научном журнале… или в какой-то книге, впрочем, это неважно, там речь шла о производстве снимков даже с больших расстояний. Где-то, кажется в Англии, следственная служба с помощью инфракрасной техники фотографировала воров, вламывавшихся ночью в магазин на неосвещенной улице.
— Из этого вытекает, — сказала Моника, — что вас кто-то выследил. Может, это жилец дома напротив или соседнего. Ну и сделал снимки, даже, может, целый фильм…
Она побледнела от ужаса. Казимеж посмотрел на нее с сочувствием и заказал у официантки коньяк.
— Коньяка нет, — ответила та равнодушно.
— Ну, тогда принесите водки!
— Водки? Сколько?
— Два раза по сто. Я тоже выпью.
Он нервничал не меньше, чем его подруга, но не подавал виду. Они выпили и заели пирожным: в кафе имелась только такая «закуска».
— Ты знаешь кого-нибудь из дома напротив? — спросил он тихо.
Она отрицательно покачала головой. Из лиц, время от времени посещавших квартиру четы Кропиньских, никто не проживал на их улице.
— Казя, а что, если это кто-то из твоих знакомых?
— Исключено! Говорю тебе это со всей определенностью.
— А твоя жена?
Вопрос родился неожиданно, Моника, задав его, сразу почувствовала, что Казимеж неприятно удивлен. После непродолжительного молчания он решительно тряхнул головой:
— Нет! Точно так же и я мог бы спросить: а твой муж? Дануту и Яцека мы должны исключить из числа подозреваемых. Каждый из них, если бы что-то знал и хотел застать нас in flagranti[12], мог бы сделать это значительно проще, неожиданно войдя в квартиру. Ну и, конечно, они не требовали бы денег, так как обоим хорошо известно, что у нас их нет. Да, кстати, откуда ты возьмешь эти сто тысяч?!
— Продам часть драгоценностей, — ответила она не задумываясь. — Одно ожерелье стоит около восьмидесяти. Ювелир, пожалуй, оценит ниже стоимости, но я умею торговаться, — засмеялась она. — До июня как-нибудь соберу оставшуюся сумму.
Она не спрашивала, откуда он возьмет наложенную на него «контрибуцию». Он — мужчина, сам должен справиться.
— Думаю, мы слишком легко поддаемся шантажу! — неожиданно взорвался Казимеж, но, перепугавшись, сразу понизил голос. — Слушай, я тебе об этом никогда не говорил, но у меня есть оружие. Пистолет. Сделаем так: ты положишь в мешочек газеты… нет, лучше все-таки деньги, на всякий случай, если мне не удастся. Я тоже буду действовать так, как требует шантажист. Давай поедем в Вилянув, скажем, в среду, двадцать второго, с расчетом прибыть на место около девятнадцати часов. Он не должен слишком долго тянуть с изъятием мешочка, так как кто-нибудь из прохожих может заметить наши манипуляции у скамейки, заинтересоваться и добраться до тайника. Поэтому шантажист будет вынужден забрать деньги в тот же вечер. Предполагаю, что уже часов с восемнадцати он будет сидеть в машине недалеко от кафе.
— Мы поедем вместе?
— Нет, лучше отдельно. Впрочем, можем ехать на небольшом расстоянии друг от друга. Ты поедешь первой, а я вслед за тобой.
— Почему? — Ее беспокоил этот план, казался слишком рискованным. Кроме того, она совсем не была увечна, что в этом деле не замешаны Яцек и Данута. Она боялась мужа и неизбежного тогда развода, ей хотелось плакать.
— Потому, что ты положишь мешочек под скамейку и уедешь. Я же сделаю это через несколько минут, но уеду только для виду. Поставлю машину за зданием, в котором располагается ресторан «Вилянув», и вернусь пешком, очень осторожно, со стороны дворца. В это время уже будет совсем темно. Я спрячусь поблизости. Если кто-нибудь приблизится к скамейке и полезет под нее, то станет ясно, что это как раз он и есть.
— Так как же ты поступишь в этом случае?
— Точно еще не знаю. Вытащу пистолет, может быть, выдам себя за милиционера, выкрикну «Руки вверх!» или что-то в этом роде. Фактор внезапности, понимаешь?
— И совершишь идиотскую ошибку, — произнесла она с иронией. — Он убежит, и вся эта история начнется снова. У нас останутся деньги, а у него снимки. Придумай что-нибудь получше. Ведь для нас главное не просто сохранить деньги, но прежде всего заполучить негативы и снимки. У него вообще их может не оказаться: зачем ему возить их с собой? Он ясно написал, что вернет все после выплаты второго взноса.