— Просим к нам, пан Казимеж! — вторила ему худая элегантная женщина. — Мы так давно не видели вас. Что-нибудь случилось?
Вошедший усердно кланялся, улыбаясь, пожимал протянутые к нему руки, интересовался здоровьем. В завершение, извинившись и сославшись на срочные дела, исчез в подсобном помещении бара. Его жена, забрав принесенные пакеты с продуктами, вернулась за стойку. Ей несомненно нравилось, с какой симпатией гости относились к ее супругу, что, в свою очередь, как-то сказывалось на увеличении числа посетителей.
Отработанными до автоматизма движениями она готовила кофе, прятала деньги в кассу, возвращала сдачу, интересовалась, вкусно ли, и огорчалась, если встречала хмурое лицо. Небольшого роста, худощавая, с черными, гладко зачесанными волосами, открытым высоким лбом и правильными чертами лица, она должна была, казалось бы, привлекать взоры мужчин, но этого не происходило. Гости и обслуживающий персонал предпочитали пана Казимежа. От пани Дануты веяло каким-то внутренним холодом, державшим людей на расстоянии.
Кивком она призвала за стойку одну из официанток, а сама направилась на кухню.
— Съешь что-нибудь? — спросила у мужа.
Казимеж в нерешительности посмотрел на часы.
— Ну хорошо, — ответил наконец. — Пирожки и кофе.
— Ты опять спешишь? — Это прозвучало как упрек.
— Есть дела, — бросил он равнодушно и, присев к небольшому столику на кухне, принялся за еду. В приоткрытую дверь заглянул гость, знакомый хозяйки.
— Пани Дануся, не заглядывал ли сегодня Янек Завадовский? Знаете, такой худой, с усиками и с грустным лицом?
— Нет, его не видно уже несколько дней, — ответила она. — Кто-то говорил, — она понизила голос до шепота, — что он пытался покончить жизнь самоубийством.
— Он? Чего же ему не хватало для полного счастья?
— Кажется, он впутался в какие-то грязные дела.
— Трудно поверить этому. Вот так штука! — И с этими словами гость моментально улетучился из кухни.
Казимеж допил кофе и улыбнулся кухарке. Надев куртку и не желая привлекать к себе внимание в зале, через боковой выход проскользнул к машине.
В комнате царил полумрак, горела лишь небольшая лампа у тахты. Тихо звучало радио. В постели лежал мужчина. Его глаза были закрыты, а руки безжизненно вытянуты вдоль туловища. Серые, впалые щеки и пугающая неподвижность тела создавали впечатление, что перед нами мертвец, и только неглубокое, еле уловимое дыхание говорило о том, что человек жив.
Он не пошевелился, когда кто-то осторожно приоткрыл дверь. В комнату вошла женщина в халате медсестры со стаканом чая на подносе. Она поставила его на столик, стоящий сбоку, насыпала немного сахарного песку, выдавила пол-лимона, дотронулась до стакана и поморщилась.
— Слишком горячий, — шепнула она себе.
Больной, видимо, услышал эти слова и открыл глаза. К нему вернулось сознание.
— Я принесла чай, — сказала медсестра. — Нужно принять лекарство. Как вы себя чувствуете?
Больной не отвечал, лишь водил глазами по стенам и мебели, как будто что то вспоминая. Временами его брови недоуменно хмурились. Женщина присела на край тахты.
— Вам лучше? — снова спросила она. — Сейчас нужно принять таблетки и выпить чаю.
— Почему я лежу здесь? — ответил он вопросом. — Какие таблетки?
— Вы больны. Доктор прописал лекарства.
Теперь он в упор смотрел на нее, и взгляд его был настороженным и недоброжелательным.
— Пани, кто вы? Что вы здесь делаете?.. И вообще, где я нахожусь?
— Да у себя дома! Правда, врач хотел отправить вас в больницу, но пани не согласилась.
— Кто?
— Ну, жена. Пани Завадовская… Пани Ирена.
— Но ведь у меня нет жены! — пролепетал он в ответ, пытаясь приподняться на локтях. Медсестра с профессиональной сноровкой уложила его опять на подушку, поправила шелковое одеяло.
— Прошу вас, лежите спокойно, — недовольным голосом проговорила опа. — Вряд ли кому доводилось слышать, чтобы так непочтительно отзывались о собственной жене… Об этой милейшей, добрейшей женщине, которая так плакала, когда вы… Впрочем, это неважно. Пожалуйста, проглотите эти две таблетки и запейте чаем. — Она протянула ему лекарство, но он отвернул голову в сторону:
— Я ничего не буду принимать. Прежде всего я хочу знать, где я нахожусь и кто меня сюда привез. Кто такая эта Ирена? И фамилия моя вовсе не Завадовский, меня зовут… — Он внезапно замолчал. На его лице появилось выражение неописуемого ужаса.
— Пожалуйста, успокойтесь…