— Слушаю вас.
— Вы не узнаете меня? — удивилась Моника.
— Извините, но… — Он некоторое время смотрел на женщину, потом с сожалением тряхнул головой. — Вы что-то отдали в починку?
— Но, пан Владек! Что за шутки? — Она стала терять терпение. — Мы ведь знакомы год, даже больше!
Казимеж решил, что ему пора вмешаться.
— Недавно вы купили у этой пани две двадцатидолларовые монеты, царский золотой и дукат, — произнес он резким тоном. — И заплатили ей за все сто двадцать тысяч, хотя прекрасно знаете…
— Послушайте, вы несете какую-то несусветную чепуху! — Ювелир поднялся и занял место тут же, у прилавка. — Может быть, не стану отрицать, когда-то я имел удовольствие познакомиться с этой особой. Но я не покупал у нее ни недавно, ни давно вообще никаких золотых монет. Я не занимаюсь такими делами. У меня нет возможности платить сотни тысяч злотых. Вы ошиблись адресом.
Казимеж, нахмурив брови, водил глазами по лицам Моники и ювелира. Он несколько потерял уверенность в себе.
— Послушай, может, ты действительно перепутала мастерскую? — спросил он вполголоса.
— Как же! — возразила она раздраженно. — Я прекрасно помню, кому и что продала. И этот жулик, этот…
— Извините! — Ювелир повысил голос. — Я не позволю оскорблять себя! Вызову милицию, пусть она этим делом займется. Я потребую немедленно произвести обыск как в мастерской, так и в квартире. Никаких золотых монет у меня не найдут, потому что там их никогда и не было. Так что до свидания, господа!
Он вышел из-за прилавка, широко распахнул двери и многозначительным жестом предложил посетителям удалиться.
— Кто-нибудь был свидетелем продажи? — спросил Казимеж, озабоченно глядя на Монику.
— Нет.
— Расписки тоже нет?
— Ты что, шутишь? В таких делах квитанции не выдаются.
— Ну, моя дорогая… Придется нам убраться ни с чем. Продала ты монеты или нет — тут уже ничего не сделаешь.
Ювелир на прощание насмешливо взглянул на посетителей и захлопнул дверь. Некоторое время они стояли у машины, все еще находясь в нерешительности.
— Твой муж знает о том, что вы знакомы? Мог бы он, если понадобится, засвидетельствовать, что у тебя были такие монеты?
Моника пришла в ужас: ведь она не сказала Казимежу, кому они на самом деле принадлежали.
— Ни за что на свете! — воскликнула она. — Яцек не должен ни о чем знать. Ни о монетах, ни о ювелире.
Какое-то время он смотрел на нее, скривив губы, потом сказал с иронией:
— Признайся, это был твой любовник?
— Тогда я еще не знала тебя, — пролепетала она неохотно.
— А монеты ты похитила у мужа?
Она отвернулась, чтобы он не смог увидеть ее лица, вскочила в машину и резко рванула с места. Казимеж так и остался стоять на тротуаре, все еще злобно ухмыляясь.
Скупщик краденого ждал. Человек, с которым они условились встретиться, вообще не подводил, но никогда не было известно, удастся ли кража. Что правда, то правда, этот рыжий пронырливый воришка забирался в квартиры, закрытые на самые надежные замки, проскальзывал, словно мышь через нору в полу. Обращали на себя внимание его изящные, женственные руки с длинными пальцами, на которые он надевал тонкие перчатки. Среди воров он был известен под кличкой Оператор, и скупщик временами ловил себя на мысли, что если бы этого человека когда-то направили на путь иной, то, может статься, из него вышел бы замечательный хирург.
Около одиннадцати вечера скупщик услышал наконец тихий условный стук. Он выскочил в прихожую и открыл дверь. Вор вошел в квартиру. Он был необыкновенно худ, весил, наверное, не более пятидесяти килограммов. Может, сидел на специальной диете, которая позволяла поддерживать такую форму.
Они вошли в комнату. Здесь горела только одна лампа с абажуром, шторы были плотно задернуты.
— Как успехи? — спросил хозяин квартиры.
Вор укоризненно покачал головой.
— Если б я знал, что это такой пройдоха, — ответил он, — то пошел бы в какое-нибудь другое место. Я измотался, весь испачкался, перетряс всю квартиру и мастерскую, но ничего не нашел. Потом меня охватила злость, я вытащил у него кляп изо рта, приставил к горлу финку и проделал небольшую операцию на шее. Я не люблю таких вещей, поверьте мне. «Мокрая» работа — это не моя специальность. Но он все еще огрызался, поэтому я слегка прошелся по его шейке, неглубоко, но тот залился кровью. Он чуть не умер со страху… Ну и сказал.
— Где прятал? — поинтересовался скупщик.
Оператор тихо рассмеялся:
— Не поверите, носил под рубашкой. Как баба, которая идет на базар. Он сшил себе специальный мешочек, довольно изящный. Я его забрал, засунул хозяину обратно кляп в глотку, залепил пластырем, чтобы не вытащил преждевременно, привязал его покрепче к стулу и ушел. — Вор извлек из кармана желтый шелковый мешочек, пропитанный потом, тяжелый от содержимого. Развязал и высыпал содержимое на стол. Тут были две монеты по двадцать долларов, несколько царских золотых монет, австрийский дукат, два толстых золотых обручальных кольца, три перстня с драгоценными камнями и перстень с печаткой.