В глазах Алана вспыхнул огонь. Яростное пламя. Он был взбешен её безразличием. Он никак не мог осмыслить, что некто настолько прекрасный может быть настолько жестоким и безразличным. Она словно не относилась к npc как к людям, будто она уже давным-давно для себя решила, что они просто набор данных, как в любой MMORPG старого образца. В груди горело, пекло. Он уже хотел было что-то сказать. Это был бы конфликт, и он понимал, что не может спокойно разговаривать с этой девушкой. Но в этот момент вмешалась Клара.
— Андромеда! — окликнула она её.
— Доктор Вильчински?
— Вы нужны мне, — сказала Клара, — посмотрите на эту карту. Можем ли мы?..
Алан дальше не слушал. Воспользовавшись моментом, он лег в капсулу и погрузился в Альтер-мир. Он понимал, что Клара спасла ситуацию. Он не смог бы говорить с Андромедой дальше. Он был зол. И, по правде говоря, зол он был больше на себя. Ведь до нападения Змееносца, до встречи с Грей, он мыслил точно так же. Если корпорация «Альтер» отдала приказ, значит его нужно выполнить. Он солдат, его дело — подчиняться приказам, а не искать смысл в указаниях. Насколько мерзко он себя сейчас чувствовал, сложно было описать словами.
Открыв глаза в комнате постоялого двора, он тут же отправляется искать Грей. Её дом скрыт, отмеченного пути на карте нет. Но он там был, он найдет. Нужно только поторопиться. Выхватив сразу два свитка ускорения и применив их на себя, он промчался мимо трактирщика, мимо Марции, которая пыталась его окликнуть. Он ругал себя за то, что никогда придавал значению все происходящее, просто был частью стада, которое покорно идет за пастухом. Сказали отметить — отмечаем. А ведь он с самого начала знал, что значит эта отметка.
Отмеченный персонаж не просто лишался привилегии бесконечного перерождения. Перепрошивка оцифрованной личности? Смех, да и только! Нет никакого бага, никаких программ, которые могли бы четко задать живому человеку 3 жизни, как в старых играх. Тело, живой человеческий мозг. Вот что обеспечивало возможность вечного перерождения в игре. Пока функционирует мозг, пока работает вся нервная система, оцифрованная личность будет перерождаться столько, сколько будет погибать под ударами мобов. Но стоит умертвить мозг, личного ресурса оцифрованного хватит только на три раза. Отметки не перестраивали оцифрованного. Они просто давали понять чистильщиками из реала, какую капсулу нужно отключить, чье тело должно перестать функционировать раз и навсегда.
Алан знал это всегда. И только сейчас он чувствовал себя больным ублюдком, который столько времени закрывал на это глаза. Сколько людей они отметили? Одна только группа отмечала около сотни за месяц. И это считалось мало, чтоб не вызывать никаких подозрений. Что там какая-то сотня на фоне нескольких миллиардов. От этих мыслей становилось не по себе. А самым гадким было, пожалуй, то, что отец, которого Алан так ненавидел все эти годы, видимо оказался прав.
Весь Алтер-мир, прекрасный, продуманный. Яркий и красочный. Он был всего лишь ловушкой. Это была песочница, в которой миллиарды людей строили свои башенки из песка, развлекались и жили в ожидании, когда же они смогут вернуться на поверхность. В чищенный корпорацией «Альтер» мир, который сможет их принять. Где будет чистый воздух, плодородная почва, кристально чистые воды и красивые города, где у каждого будет свое место. Но в это же время, появились те, кто позволил себе решать, кто вернется в эту реальность, а кто останется навсегда оцифрованной личностью. И Алан, и вся его команда, были просто орудиями этих людей. Их руками совершались эти убийства.
В холодных глазах Андромеды не читалось никакого сочувствия или сожаления. Она была человеком, насквозь пропитавшимся жестокостью, безразличием и пренебрежением. Алан не мог отделаться от мысли, что они с ней похожи. Он мыслил так же, был таким же. Словно цепной пес. А она… её пронизвающий взгляд задевал до глубины души, ранил в самую душу. Она видела его насквозь. Словно читала каждую его эмоцию, каждое его чувство. Андромеда понимала, что он ощущает и словно насмехалась над ним.
Эти мысли сопровождали его всю дорогу. Алан хотел успеть. Он еще не знал, что должен сделать. Не знал, как вести себя дальше. Он знал только то, что ему во что бы то ни стало нужно защитить Грей, не дать поставить на неё отметку!
Глава 8
Ложные выводы
— Это выходит за рамки дозволенного, Сион. Я так больше не могу. Мы не должны молчать.
— Успокойся, — мать Алана успокаивает своего мужа, нежно проводит ладонью по его щеке, — давай попробуем собрать людей. Ты же знаешь, мы не можем выступить против них вдвоем, это очень опасно. Нам не выстоять, милый.
Филип Нортон всегда был человеком честным и прямолинейным. Именно это так нравилось в нем его жене, друзьям и коллегам. Доктор Нортов возглавлял одну из ведущих лабораторий Истара, лабораторию корпорации «Альтер». Их основной задачей на то время было решение вопросов очищения Земли, ускорения процесса возрождения почвы и очищения вод. Алану было 8 лет, когда лаборатория отца начала работать и над разработкой капсульного обеспечения для Альтер-мира. А в 16 лет он впервые услышал о плане «Ликвидации». Отец никогда не рассказывал о своей работе. Иногда, вечерами, он подолгу сидел на кухне с женой, и они обсуждали это между собой, полушепотом, чтоб Ал не услышал. Лишь однажды, мельком, Алан стал свидетелем этого разговора между ними.
— Нам нужно больше союзников, — говорил Филип, — если бы мы могли связаться с кем-то из фракции гуманистов, у нас бы получилось донести это до общественности. Возможно, мы бы смогли хотя бы задержать этот зверский проект!
— А ведь раньше ты его поддерживал, — грустно улыбнулась Сион, — раньше мы оба… были на стороне фракции эволюционистов. Боюсь, они расценят это как акт предательства. Мы будем в опасности. А боюсь за Алана…
— Я понимаю, Сион, — тихо говорил Филип, — я тоже боюсь. И за него, и за тебя. Даже за семью Геста. Ведь они наши близкие друзья. Я не рискну просить Фредерика помочь нам. У него четверо детей. Я не посмею поставить их по угрозу.
Больше Алан ничего не слышал. Время шло, отец все так же пропадал на работе, мама много времени проводила в лаборатории, но всегда возвращалась домой к ужину. Алан запомнил её заботливой, доброй, нежной. Она всегда были приветлива и мила со всеми. Когда отец не приходил домой к вечеру, она приглашала в гости семью Геста. Устраивала веселый и шумный ужин, чтоб отвлечь Алана. Мама была прекрасным человеком. Светлым и любящим. Спустя время, Ал даже перестал замечать вечное отсутствие отца, его задержки и ночевки на работе.
Когда Алану было 18 лет, в колледже отменили последнюю пару и он вернулся домой пораньше. Попрощавшись с Айной, он застал отца, ругающегося с кем-то по телефону.
— Я не отступлю! Вы не понимаете! Корпорация не знает, что творит!!! К черту такое благо! Кто она такая, чтобы решать это?! Люди узнают! Люди взбунтуются!!! Что?! Давайте! Приходите. Вы знаете мой адрес. Я оставлю дверь не запертой.
Он кинул трубку и только тогда заметил Алана. Отец тогда ничего не сказал. Просто вышел из дома, хлопнув дверью. А через пару дней их дом сгорел… Алан возвращался домой не спеша. Он не хотел снова встретиться с отцом в коридоре. Он шел медленно, пока не увидел яркий свет, словно горизонт освещало солнце, спустившееся на землю. Через мгновение он понял, что это языки пламени. Он не сразу понял, что горит его дом, но ноги почему-то сами побежали в ту сторону. Он несколько раз споткнулся, разбил нос, до крови счесал руки и колени. На улице стояли люди. Кричали, причитали, звали на помощь. Пожарной машины еще не было. Ал увидел Айну. В её глазах застыл ужас. У нее дрожали губы, подбородок. Алан подбежал к ней, схватил за плечи.
— Айна! Где мама?! Я не вижу её!