Ну, может, и не ждал –
кто это знает?
Ланская
Я…
Да я писала
ему почти что каждый день, а Петя
по несколько на дню мне писем слал.
Берсентьев
И в этой переписке обо мне…
Ланская
Почти что в каждой строчке. Все, что с нами
когда-то было, мы перебирали.
Берсентьев
А вспоминали вы, как ты исчезла,
как мы тебя тогда искали оба,
стараясь не столкнуться, а столкнувшись,
мы притворялись: дескать, так, случайно
здесь проходили, спрашивали, были?
Не перед смертью близкой, а тогда
нам надо было с ним поговорить
и, может, примириться. Повод был
и общая забота. Ты исчезла,
оставив нас одних, недолгий поиск
открыл несчастным нам твои пути:
что ты в Париже, что уже в разводе
и вскоре снова замужем. Вот так.
Я до сих пор не понял, что случилось,
зачем, Ланская, ты не согрешила
стыдливо, тайно, быстро, как обычно?
Ланская
Сама не понимаю, как случилось;
уехала тогда на пару дней
развеяться и встретила его…
Бедняга Поль был сказочно красив
и умопомрачительный любовник,
к тому же глуп, а я с тобой и с мужем
от умников устала. Навсегда
уехать я не думала – зачем?
Все завертелось как-то слишком быстро
и весело. Не знаю как, но Петя
узнал, звонил, скандалил – я не стала
оправдываться, надо было ехать,
здесь все исправить быстро, я взбрыкнула,
сказала: хватит, нечего меня
стеснять в моих привычках. Он кричал
и требовал, чтоб я вернулась тотчас,
я тотчас не хотела; две недели
была я с Полем счастлива, потом
вещички собрала, чтоб возвращаться,
но, оказалось, время упустила,
все изменилось как-то слишком быстро:
вмешались адвокаты, на развод
пошли бумаги; он бы рад простить –
да я молчала, ты бы рад простить –
да я не отвечала, я твои
читать не смела письма. Так бывает
в кошмарных снах: и знаешь, что опасно,
и надо бросить все, бежать стремглав,
и все же медлишь, ждешь и замираешь,
ждешь неподвижно в сладкой, вязкой жути,
бегут минуты; это промедленье –
острейшее из наших наслаждений.
Берсентьев бледнеет. Разговор этот для него тяжел и противен. И не только разговор противен – сама эта женщина, так непринужденно сидящая перед ним, ему глубоко противна. Но делать нечего, раз пустил ее в квартиру, то надо сдерживаться, вести светские разговоры. А ведь он семь лет ждал этой встречи, а ведь он точно понимает, что ничего важнее в его жизни не происходило и уже не произойдет.
ИНТЕРМЕДИЯ
Берсентьев
Эта женщина рядом
опасна – люблю ее;
думал, уже отмучился,
когда обладал, желал,
гнался за ней, преследовал,
обыскивал все углы,
когда, от меня скрываясь,
из всякой казалась мглы.
Думал, уже отмучился,
до светлого дожил дня.
Какое там! Только хуже.
Уверенно, как свое,
сердце берет и душу,
холодом от нее
веет неимоверным,
ледяною такой тоской,
что не отогреюсь водкой,
мертвой водой, живой.
Ходит ко мне – я, этим
встречам ведущий счет,
больше всего завишу
от чередованья их
с тяжолыми снами –
явью
постылой всех остальных.
Вряд ли к другим каким-то
ходят посланцы тьмы
засветло так и запросто –
с нею сроднились мы.
Женский голос
Ну, не скули, не жалуйся,
по имени назови –
рад ведь, признайся; смысла-то
без эдакой жить любви,
холодной такой, рассудочной,
бессмертной, – как хороша,
трепетна, зла, пугающа!
Ею жива душа.
Берсентьев
Вот и поговорили.
Думал, ты умерла, –
так мы давно не виделись, –
жизнь, как ей надо, шла,
подыгрывала, науськивала,
невесть чего ждала –
смерти твоей… Уверен был:
сгинула, померла.
Корифей
Все мы в долгу у смерти:
ты – за ее, я – за
чью-то еще, а кто-то
ждет, чтоб твои глаза
медью покрыть зеленой;
катится колесо
нашим усильем воли,
страхами – это все,
что нашей смертью движет,
забудемся – нет ее,
вместо нее сплошное,
чистое бытиё.
СЦЕНА 4 (продолжение)
Берсентьев
И как ты прожила все это время?
Ланская
Бессобытийно, тихо, как во сне,
и если существует справедливость,
то парки на такие же семь лет
должны продлить мое существованье,
их не зачтя при дележе кудели,
которая идет на нашу жизнь.
Как я жила? Безденежье, тропинка
от бедности до ямы долговой
с пологими, покатыми краями –
не выбраться, а снизу мягко стелют,