— Дес, что ты делаешь?
— Спасаю тебя.
И, хвала богам, это работает.
Ряд за рядом бусины исчезают.
Забери их все, просто верни ее мне.
Бусины начинают исчезать все медленнее и медленнее, пока, наконец, не прекращают стираться. Остается лишь несколько рядов.
Ее дыхание все также едва заметно, а рана не прекращает кровоточить. Я — не целитель, но если магия берет, то должна восполнить ситуацию. Но ничего не происходит.
И затем она дает задний ход. Магия возвращается обратно ко мне, откидывая меня назад и возвращая бусины на место одну за другой.
Не-е-е-ет! Не могу закончить заклинание! Вне моей власти.
Глаза Калли расширяются, будто она чувствует, как нарушается баланс. Я подхватываю ее тело ближе к себе, покачивая в объятиях и склонив голову над ее. Я никогда не терялся так перед Калли. Даже когда она была во власти Карнона. Но теперь, кажется, начинаю…
Потому что все происходит по-настоящему.
— Пока не исчезнет тьма, любимый, — говорит Калли слабым голосом.
— Нет. — Я качаю головой. — Даже тогда нет. — Ночь может и закончится, но она все еще моя.
Навсегда моя.
Ее глаза закрываются.
— Нет, — произношу я сильнее. Смотрю вверх, слепо оглядываясь по сторонам. Я боялся этого момента с тех пор, как встретил свою пару. Боялся, что потеряю. Я бы предпочел сделать что-то непростительное, чтобы оставить ее в живых, чем просто позволить ей так умереть.
Что-то непростительное…
— Мара, где вино? Ли… лиловое вино.
Королева Флоры поднимает голову от мертвой пары с пустым взглядом.
— Королевский погреб, — бубнит она будто в трансе, и затем ее внимание возвращается к паре.
Королевский погреб. Я был там несколько раз давным-давно. Мгновение занимает у меня покинуть Калли и появиться там, затем секунды уходят на поиски вина в фиолетовых стеклянных бутылках. Найдя его, я исчезаю и возвращаюсь к любимой.
Быстрым рывком открываю узкое горлышко бутыли и уже улавливаю слабый запах вина. Я пообещал паре, что защищу ее от своей эгоистичной, бессмертной стороны.
Я солгал.
Дело в том, что я — наполовину фейри, наполовину сын тирана-короля; и, несомненно, произошел от демонов. Злобные поступки у меня в крови.
На этот раз я погружаюсь в испорченные мысли, что витают вокруг любимой. Лицо Калии бледно, кожа холодна. Пульс очень слабый, едва уловим и беспорядочен. Я забираю у своей пары смертность, как всегда и хотел.
Поднося бутылку к ее губам, я вливаю вино в ее застывший рот. Используя немного магии, проталкиваю его в горло. Я выливаю все вино до последней капли; моя рука даже не дергается.
И затем жду.
Я зачесываю ее волосы назад, затем глажу радужные крылья. Мне вообще не стоило приводить ее сюда. Не стоило возрождать то, что у нас было. Не стоило вообще появляться в ее жизни.
Это своего рода агония — знать, что любовь всей твоей жизни была бы жива, если бы не ты. Любить ее так, что хочется стереть все, что между вами было, чтобы она жила. Потому что тогда бы Калли и была жива.
Движение у запястья привлекает мое внимание. Там, где несколько минут назад были черные бусины, ряд за рядом начинает снова исчезать. Только смерть или выплата может восполнить или аннулировать сделку. Смерть или выплата.
Смерть.
Страх… самый настоящий душераздирающий страх накрывает меня с головой.
Она и вправду покидает меня.
Во мне раскрывается бездна, которая заполняется одной лишь болью, всеми страданиями и страхами, которые пережил за всю свою жизнь.
Я издаю удушающий крик и провожу рукой по лицу Калли, по влажной коже, где мимо пролилось лиловое вино. Кожу начинает покалывать, зуд возрастает в районе груди. Там собирается магия, давя с такой степенью, что становится даже больно.
И затем она вырывается из меня. Я воплю, изгибая спину от возникших ощущений. И затем… затем чувствую, как моя сила сливается. Сливается с другой.
Я наклоняюсь к телу Калли, делая несколько неровных вздохов, и рассматриваю ее лицо. Я уже давно знаком с устарелой магией, чтобы знать, когда она действует… прямо, как сейчас.
Секундами позже грудь Калли начинает подниматься и опускаться, подниматься и опускаться.
Сработало.
Боже милостивый, сработало.
Калли жива.
Ее тело изгибается, легкие тяжелеют от вздоха. И на моих глазах рана начинает затягиваться. Я смотрю на небеса над собой и смеюсь дико, как маньяк. Ночь во всей своей хаотичной бесконечностью проходит вокруг меня и сквозь меня.