— Я знал некоторых из них… лично.
От того, как он говорит это, хочется сморщить нос. Думаю, он был более, чем друзьями с некоторыми из женщин-воительниц.
Мы с Темпер понимающе посмотрели на друг друга. Боже, как я рада иметь здесь свою лучшую подругу.
— А где дети? — интересуюсь я, возвращая внимание к Грин Мену.
— Они спят иным сном, — произносит он загадочно.
Я хмурю брови от непонимания.
— Мара убила их, — объясняет он.
— Вот дерьмо, — выдыхает Темпер.
Плохи дела, когда Темпер впечатлена жестокостью такого рода.
— «Отравленные фрукты» — так она называла их, — дополняет Грин Мен. — От них избавляются сразу же, как только те появляются в королевстве — знаете ли, гниль быстро распространяется.
Я перекрещиваю руки на груди.
— Кажется, деревья королевы тоже гниют, почему бы и от них не избавиться? — спрашиваю я.
Грин Мен оценивает меня взглядом.
— О чем вы говорите?
— О священной дубовой роще. Деревья кровоточат.
— Да ну на хер, — произносит Темпер.
— Вы, должно быть, все воображаете, — говорит Мен. — С дубами все в порядке.
Все воображаю?
— Нет, я не…
Темпер кладет руку мне на плечо.
— Нет смысла пояснять что-то этой ненормальной заднице. Они с женой детей убивают.
Выражение Грин Мена становится высокомерным, когда глядит на нас обеих.
— Только не говорите мне, что у вас сердце сжимается, когда дело доходит до таких существ?
— Просто, похоже на ханжество, — говорю я. Защищать растения, вместо жизни фей.
— Было бы ханжеством, если бы деревья были поражены тем же, что и дети, — говорит Грин Мен.
Агх, почему я вообще подняла эту тему? Феи могут утомить своими разговорами.
— Забудьте об этом, — говорю я и слегка ударяю Темпер по плечу. — Здесь больше не на что смотреть.
Мы проходим между гробов, направляясь к двери.
— Даже если деревья заразились гнилью, они не были такими изначально, — говорит он нам со спины, — а дети были. Мы можем излечить болезнь, но не постоянную форму ее существования.
Я игнорирую его.
— Они говорят, что какой-то дух охотится в этих краях, — добавляет Мен, меняя тему.
Я останавливаюсь.
— Он просто пытается тебя привлечь, детка, — говорит Темпер, хватая меня за руку и подталкивая вперед. — Не поддавайся его уловкам, будь выше этого.
Но я вспоминаю кое о чем, что слышала месяц назад, — о тени, которая наблюдала за детьми в детской Царства Ночи.
Я оборачиваюсь.
— Что ты знаешь?
Он улыбается.
— Тень обычно видят рабы. Они говорят, что во время полнолуния его можно заметить передвигающегося между гробами.
— «Его»? — говорю я, медленно шагая вперед. — Как вы узнали, что это мужчина?
Мен наклоняет голову.
— Потому что только одна персона посещает этих женщин…
— Похититель Душ.
ГЛАВА 26
Дес и я смотрим на звезды, не произнося ни слова. Мы оба обеспокоены проблемами: он — солдатами, которые все еще не вернулись, а я тем, что сказал мне Грин Мен.
— Этот придурок просто пытается вывести тебя из себя, — сказала мне Темпер после того, как мы ушли.
Возможно, а может и нет. Мне до сих пор не понятны порой мотивы фей. Даже одной из них, которая лежит рядом со мной.
Мы с Королем Ночи вернулись в священные сады. Прошлым вечером эта часть дворца была полна активности. Сейчас она опустошена, и доказательствами прошлой вечеринки пребывают залитая вином земля и кучки пепла от выжженных костров.
Дес тянется к моей руке. Без слов, он поднимает ее ко рту, прижимаясь губами.
— Я был бы рад покинуть это место, — говорит Десмонд.
Вздыхаю.
— Как и я.
Затем перевожу взгляд со звезды на звезду. Созвездия мне неизвестны, но они не менее красивы, чем на Земле. Ни с того, ни с сего одна начинает падать с неба. Я моргаю несколько раз просто убедиться, что мне не мерещится. В один момент она светит на небесах, в другой — начинает падать, будто гравитация тянет ее к горизонту.
Мне все еще сложно осознать падение звезды, как вдруг, другая ускользает со своего места, оставляя слабый, мерцающий след из света.
— Дес!
— М-м-м? — отвечает он лениво.
Затем падает еще одна звезда… и еще одна, и еще, каждая покидает свое место на навесе над нами и устремляется туда, где небо соприкасается с землей.
— Звезды падают с неба! — Это определенно фраза, которую, как я полагала, никогда не произнесу. Теперь десятки летят по космосу, заставляя ночь выглядеть так, будто она плачет самыми прелестными слезами.