Подруга поворачивается ко мне.
— Разве похоже, что эти хреновы выражения меня как-то волнуют? Просто выпаливаю то, что на уме.
— Мы с Десом не являемся формальной парой. — Слова вылетают с шепотом.
Она делает паузу в переодевании, выставляя оголенную грудь наружу.
— Что ты имеешь в виду?
Я хватаю лифчик из кучи вещей рядом с собой и кидаю ей. В растерянности она начинает надевать его.
Даже сейчас слышу слова Деса на верхушке дерева.
Ангелочек, наша связь… не совсем реальна.
— Когда я была у Карнона в тюрьме, Дес не мог найти меня, потому что, даже если мы и являемся парой… наша магия несовместима.
— Несовместима? — переспрашивает Темпер, выглядя озадаченной. — Это самая нелепая фигня, которую когда-либо слышала. Как она может быть несовместимой?
— Я — человек. Он — фейри. Наша магия исходит из разных миров. — По той же причине мои чары не работают на феях, и поэтому темная сила Карнона не действовала на меня.
Но не похоже, что силы человека и фей полностью не могут взаимодействовать — Дес же использует на мне свою магию, — но когда касается слияния двух наших сущностей… связь несовершенна.
Темпер хмыкает.
— И вы все же родственные души друг другу?
Я киваю, потом упираюсь подбородком на тыльную сторону ладоней. Это были единственные слова, которые Дес подчеркивал снова и снова.
Ты — моя пара.
— Ну и хорошо, забей тогда, — говорит Темпер, натягивая наряд. — В конце концов, у тебя есть любовь всей твоей жизни. Остальным из нас приходится довольствоваться ею по старинке.
Я хватаю одну из подушек и зарываю в нее лицо.
— Агх, ты права.
— Конечно, права. — Подруга замечает у меня подушку. — Ах, поверь, ты не хочешь с ней обжиматься. Я прекрасно помню, как использовала ее как подпорку, когда Малаки…
— Фу! — Я отбрасываю подушку в сторону, пока Темпер смеется во всю.
— Детка, твое лицо было глубже в подушке, чем член Малаки во мне.
— Не хочу слышать столько много подробностей.
Ужасно. Много.
— Он огромен, — говорит Темпер, плюхаясь ко мне на кровать. — Но, знаешь, предельно огромный. Мы обе знаем, что есть неуместно здоровые члены.
Я воплю. Ну, правда, зачем сюда пришла?
— И когда парень начинает двигаться, — продолжает она, — он становится перфораторным молотком…
Ладно, это видение, будто тридцать различных пыток в одно время.
— … за который приходится держаться всеми силами.
Я поднимаюсь с кровати.
— Хорошо, время для историй закончено.
— Не веди себя так, словно не хочешь знать.
— Да знаю я, и это тоже знаю.
Никому не надо выслушивать детали от Темпер.
— Ты готова? — спрашиваю ее, когда она заканчивает переодеваться.
— Агх, ты такая зануда, — говорит она, затем трясет волосами и хватает свои вещи. — Готова.
Мы выходим из комнаты и направляемся в сады, что расположены под нами. Срезаем через дворы и останавливаемся, когда доходим до столика со стульями, усаживаясь за него. Где-то в течение минуты мы не разговариваем, а просто смотрим на фей, которые бродят в округе.
— Ну, — произносит Темпер, наконец, вспоминая обо мне, — где же всеми любимый преступник?
— Тебе придется быть по точнее, используя такое определение. — Мы-то уж с ней знаем многих таких.
Темпер вздыхает.
— Торговец.
— А… на встречах. — Те, что предназначены только для правителей. Я должна быть там; в разговоре будут затрагиваться отчеты о пострадавших у Карнона. Но традиция запрещает мне, поэтому я здесь, бью баклуши с Темпер.
Тут появляется человеческая женщина, которая несет нам чайный набор и тарелку бутербродов с обрезанной корочкой. Я напрягаюсь, видя клейменную кожу на запястье, когда она ставит все на стол.
Рабыня.
Быть обслуженной ею как-то неправильно. Если бы женщина сама решила быть официанткой, то разговор был бы уже другой, но принимать услуги от человека-раба…
Ее взгляд опущен, когда она начинает разливать для нас чай.
Я пытаюсь как-то снять напряжение.
— Все в порядке, мы сами справимся. Спасибо, что принесла нам чай.
Она не смотрит на меня, даже когда кивает. И, черт, я чувствую себя отстойно за то, что делаю и не делаю прямо сейчас, потому что рабство превращает все неприятное.
Женщина отворачивается, чтобы уйти.
— Эй, подожди, — говорит ей Темпер.
Но та никак не реагирует.
— Эй, — кричит подруга, — я с тобой разговариваю.
Женщина останавливается. Затем, колеблясь, поворачивается к нам.