— А в чем? — нахмурился Айзенхарт.
— В том, что я знаю автора ментального червя, которого подсадили миссис Гристейн, — мрачно ответила я.
Ректор даже не моргнул. Привык уже, что я вываливаю козыри в самый неподходящий момент. Или наоборот, подходящий?
Можно ли привыкнуть к неожиданностям? Хороший вопрос, философский.
— И кто же? — только и спросил он.
— Есть у меня один знакомый, — уклончиво отозвалась я. — Одна загвоздка — он не в этом мире обитает.
— Учитывая иномирную контрабанду, я догадывался, что сообщники миссис Гристейн не из Траумфельда, — хмыкнул Айзенхарт.
— Они скорее не сообщники, а начальники. Или заказчики, — покачала я головой.
Потому что червь был мне знаком слишком хорошо.
Принимая первый заказ от Фалька, я едва успела увернуться от аналогичного. К счастью, у меня мощные природные блоки, они сработали даже пока я была без сознания. Гаденыш подсыпал снотворного в кофе, которым меня угощал.
Извращенец!
Когда пришла в себя, мало ему не показалось. С тех пор мы сотрудничаем на доверии — если можно так назвать наши взаимоотношения. У обоих полно компромата друг на друга, отсюда некий вооруженный нейтралитет.
Был.
До тех пор, пока этот гад меня не сдал ловцам.
Зато сейчас у меня развязаны руки, и ничто не мешает сдать его Айзенхарту в отместку.
Все-таки насколько тесна Вселенная!
А справедливость существует.
— Только у нас есть одна маленькая, но увесистая проблема, — добавила я. — Червь сейчас законсервирован и сигналов не подает. И очень скоро мой знакомец всполошится из-за отсутствия новостей, после чего заляжет на дно и выкурить его будет куда сложнее.
— И что ты предлагаешь? — склонил голову набок ректор.
Я расплылась в довольной ухмылке.
— Тебе придется назначить заместителя до конца года. Как я понимаю, замена сюда не попадет до следующего лета. Думаю, мистер Берен подойдет. Он любит дисциплину.
— Зачем? — вытаращился Айзенхарт.
— Мы с тобой покинем остров и отправимся на задержание, разумеется, — небрежно пожала плечами, ликуя про себя.
Наконец-то я уберусь из этой летающей тюрьмы! Признаться, положение студентки начинало меня тяготить. Не то чтобы я много и усиленно училась, нам за эти дни не до того было, но просто не мое это.
— И как ты собираешься «покинуть остров»? — изумленно уточнил ректор. Помолчал. Подумал. И решительно заявил: — Нет. Мы не будем отключать купол.
— Как скажешь, — легко согласилась я. — Тогда будет у тебя висяк в личном деле. Преступница есть, но осудить ее нельзя, потому что любой менталист тебе скажет — на нее было оказано воздействие. А уж по своей воле она убивала мистера Дитлинда или под принуждением, этого мы никогда не узнаем. Но если мы предъявим «автора» червя, и он расскажет обо всех его свойствах… а может, и заказчика зеркала…
Я многозначительно замолчала. И так понятно — артефакты уровня «Паркера» простые люди не покупают. Подобные игрушки нужны тем, кто пресытился властью и желает самоутвердиться на новом уровне — поставить экспонат в тайную комнату и наслаждаться осознанием могущества.
Это в лучшем случае.
В худшем — преступникам, специализирующимся на заказных убийствах, чтобы подсунуть кому-нибудь в качестве подарочка. Одна такая пакость может уничтожить обитателей небольшого города и не наесться.
Само собой, Айзенхарт все это прекрасно и сам понимал. Потому отправил миссис Гристейн в карцер — чисто на всякий случай. Вместо себя оставил Хаттегера — тот сильно упирался, не желая принимать ответственность за целое учебное заведение, но приказ старшего по званию есть приказ. Пришлось подчиниться.
Я же укрепила щит над зеркалом, чтобы точно продержался до следующего лета. Подмога сюда раньше не доберется, к сожалению. Надо позаботиться о том, чтобы больше несчастных случаев и катастроф не произошло.
Можно было бы забрать пакость с собой, но я не могла гарантировать ее сохранности. Все-таки прыгать придется с хорошей высоты, да еще и вдвоем, а артефакты мои рассчитаны на одного человека. Запасных не осталось, третий использовала в тоннеле, когда из ловушки выбиралась.
На всякий случай из ремней я соорудила своеобразную упряжь, которой предполагалось сцепить нас с ректором. Даже если один артефакт не выдержит, второй дотянет.
Прощаться с Эридой не стала. Вообще не говорила ей, что ухожу.
Не хватало еще, чтобы слухи по академии пошли! Стоит студентам узнать, что с острова можно выбраться, как начнут строить самопальные артефакты. Не побега ради, а хулиганства для. Так и убиться недолго, ума-то нет еще.
Ровно в полночь мы с Айзенхартом стояли спина к спине на краю обрыва, глядя на мерцающий купол и ожидая его отключения.
— Главное, не кричи слишком громко. Боюсь оглохнуть, — ехидно напомнила я, проверяя ремни.
В худшем случае придется вытягивать нас обоих заклинаниями, и мне нужны свободные руки и место для маневра.
— У нас будет тридцать секунд, — не обращая внимания на провокацию, сообщил Айзенхарт то, что я и без того уже знала.
Нервничает.
Ну, это нормально. Первый раз все-таки. Я на его месте тоже бы переживала. Артефакт незнакомый, подельница сомнительная. Вполне могу, например, ослабить крепления и случайно его уронить.
Нет, я так конечно не поступлю.
Но он-то об этом не знает!
Глава 18
Часы на главной башне академии неспешно принялись отзванивать положенные двенадцать раз. Это и было условным сигналом для Хаттегера. Глубоко в подвале он потянул за ручку, отключая купол.
Поднявшийся ветер чуть не снес нас обоих с ног. Я поставила щит и ткнула ректора в бок.
— Ну что, полетели?
Не дожидаясь ответа, оттолкнулась от края, помогая себе магией. Айзенхарт, надо отдать ему должное, не сопротивлялся. Но и не помогал.
Хоть не орал — уже молодец.
Судя по тому, как закаменела прижатая ко мне спина, высказать ему хотелось многое. Мешал перехвативший горло спазм. Далеко не каждый способен сохранять спокойствие, видя как стремительно уходит ввысь относительно безопасный остров, мимо мелькают острые края каменных сколов, а вокруг — лишь темное небо, рассыпавшиеся бисером звезды и все еще розоватые после заката облака.
Потока воздуха я больше не ощущала, щит прикрывал нас со всех сторон. Только приближающаяся с каждым мгновением земля напоминала, что мы летим.
Точнее, камнем падаем.
— Активирую артефакты! — сообщила вслух, вливая силу.
Булавки, вколотые в корсаж мне и в жилетку ректору, засветились мягким золотом, окутывая обоих компенсирующим полем. Скорость плавно уменьшилась до парящего скольжения по задаваемой мною траектории.
Лимбергер лежал в долине на горизонте, к нему-то мы и направились.
Чтобы Айзенхарту не было скучно, я повернулась боком к земле. Теперь он тоже мог рассмотреть крошечные, как игрушечные, домики, неровные участки полей и извилистую сеть дорог.
— Часто ты так летаешь? — гаркнул он.
Я поморщилась. Щиты блокировали и внешние звуки тоже, в коконе стояла тишина, повышать голос было совершенно необязательно. Похоже, у ректора заложило уши от резкой смены высоты.
— Иногда приходится, — честно призналась я. — Но с такой высоты еще не эвакуировалась. Обычно с десятого этажа, однажды пришлось с небоскреба… ну, это очень высокое здание, уровней сто. Было весело!
— Я начинаю тебя понимать, — хмыкнул уже потише Айзенхарт.
Я тоже хмыкнула. Вряд ли он действительно меня понимал. Но то, что ему понравился прыжок в неизвестность, мне импонировало.