Ипполита Найтмаровна хмыкнула:
– Оно и не удивительно. Вообще, забавно, конечно, как в тебе эта природная нежность с абсолютно звериным типажом уживается. Хотя, может, для вас это норма. Ты первый парень из «этих», с которым я знакома лично.
С максимальной осторожностью бывший богатырь поинтересовался:
– Из каких еще «из этих»?
– Мужеложцев. Ну или как вас там сейчас называют – геев?
Игорь чуть в березу не впечатался.
– Это откуда такие новости? Завуч, что ли, в резюме написал?
– Да нет, не завуч, – несколько недоуменно протянула она, выдыхая дым. – Сама так решила. По признакам.
Баранов закипал:
– Каким еще, на фиг, признакам? Я ни в жизнь на мужиков в этом плане не смотрел и не собираюсь! По бабам, знаешь ли, – и точка. Понапридумывают себе черт знает что…
Ипполита Найтмаровна задумчиво стряхнула пепел прямо на морду засмотревшегося на нее ежа и протянула:
– Тебе за сорок, ты дико переживающий за свою племянницу девственник и при этом не гей? Что-то не верится.
Ушам Игоря тоже не верилось.
– Да почему гей-то! – чуть ли не взвыл он.
– Потому что, интересуй тебя женщины, давно бы уже к кому-то да прибился. А за мужеложство, как я слышала, могут и посадить. Следовательно, искать партнера человеку в твоем положении слишком опасно – привлечешь ненужное внимание, вот и не сложилось. Разве не так?
– Чтобы ни с кем не заводить отношений, не обязательно быть геем! И, к твоему сведению, эту статью лет тридцать назад отменили.
– Да ну? Не знала. Тогда у тебя что, обет безбрачия?
Гордость Игоря треснула вместе с самообладанием.
– Я банально никому на фиг не сдался! Тут работающий коллектив или рабочий серпентарий? С чего вообще моя половая жизнь стала предметом ваших обсуждений?
– Да не стала, успокойся, – примирительно помахала рукой коллега. – Я вообще никому ни словечка не сказала. Ну, директриса, конечно, знает, раз поставила нас дежурить вместе, но вряд ли в открытую проговорится. Правда, учитывая совместные дежурства, остальные, скорее всего, и сами догадаются. Но судачить не будут. Ну то есть да, странновато, конечно. Даже я решила – гей. Чудесно, что мы во всем разобрались до того, как я по глупости вздумала при тебе переодеться.
Баранов четко понимал: лично он разбираться и не начинал.
– Подожди, ты-то про мою личную жизнь откуда узнала? И при чем тут наши смены, с чего вообще по ним можно подумать, будто я… – он осекся и уставился на Ипполиту Найтмаровну в немом изумлении. Все встало на свои места.
Сделав два героических шага назад (не побежал сломя голову – уже герой), Игорь обвиняюще ткнул в нее пальцем:
– Единорог!
– Дошло наконец? – она плотоядно улыбнулась в ответ.
От этой улыбки сердце Игоря забилось чаще, а мозг ударился в истерику: на такой любовный интерес он не подписывался. Из всех чудовищ мира запасть именно на единорога! Где, где лимит неудач в его дурацкой судьбе?!
На тему этого крайне малочисленного вида старый добрый трактат «Физиолог» был краток: «Быстроногий зверь, носящий один рог и питающий злую волю в отношении людей». Средневековые свидетельства тоже не настраивали на позитивный лад: по слухам, единороги убивали всякого человека, которого умудрялись встретить, и подпускали к себе только девственниц. Девственников, как выяснилось, тоже. Видимо, в двадцать первом веке с добродетелями совсем беда пошла, если при поиске пары в дозор с Ипполитой снизошли до Игоря. В целом с единорогами даже сами сказы старались не пересекаться, что уж про богатырей говорить. И, насколько Баранов помнил, эти самопровозглашенные коняшки света питались исключительно свежим, желательно еще живым, мясом, не брезгуя и разумными его разновидностями.
В общем, Игорь стоял посреди неизвестного ему леса один на один с улыбающейся от уха до уха прирожденной хищницей, ненавидящей людей и терпящей самого Игоря только потому, что ему ни разу в жизни не повезло смешать запах своего тела с чужим. Красота.
– Ну, традиционно ориентированный ты мой, продолжим патрулирование? – ехидно поинтересовалась Ипполита Найтмаровна, поправляя подтяжки на плече.
Баранов вздохнул:
– Угрозами вынудили работать. Поставили в пару к единорогу. Вот-вот еще и пред очи малолетних оборотней выпрут. Как я вообще должен преподавать детям безопасность жизнедеятельности, если сам ее никогда не нюхал?
Чудовище вновь выдохнуло дым и улыбнулось:
– А ты мечтай об этом хорошенько, авось кто-нибудь да купится.