– Ребятушки, я ж не много прошу. Всего-навсего пояснить, правильно ли я понял, что так называемая Чернобровка совмещала почетный статус моей жены с не менее почетным статусом человека, который взвалил на себя обязанности богатырей?
Сотни пар блестящих черных глазок смотрели на него в гробовом молчании, а сам Лохматыч нервно жевал платок – и только. Дмитрий вмешался:
– Звучит довольно странно: они ж ее как огня боятся.
– Ага, ибо от алкоголя отвадила. А еще она их сюда и привела, учредив некое подобие лагеря беженцев, – Кирилл прищурился. – На мой вкус, звучит подозрительно похоже на легенду о Моисее. И я все гадаю: не могло ли так получиться, что мы с сей невообразимо запоминающейся дамой сошлись на почве убеждений?
Лохматыч аж зажмурился от муки и принялся жевать платок в разы усерднее: по всему видно было, как бедняге ну очень хотелось ответить. Про себя Дима отметил лицо парившей рядом Лолы: та не отрывала от отца полного странной тоски взгляда. Внезапно ДТП озарила догадка. Женщина, дергающая за ниточки. Которую никто не видел, но все знают. О ком сказы стараются не упоминать всуе и кого боятся в разы больше богатырей. Та, которая не просто вела дела с Семьей, а сама была Семьей. Сглотнув, Дмитрий задал Лохматычу прямой вопрос:
– Чернобровка… Так вы окрестили Королеву?
Тот тихо взвыл, закатил глаза, но в итоге сплюнул платок и, чертя ногой узоры на полу, понуро подтвердил:
– Да.
Богатырь присвистнул. Богатырь сел. Богатырь очень захотел курить и перехватил непонимающий взгляд отца. Нахмурившись еще больше, тот выдал:
– Я уже слышал этот титул. Максим упоминал, мол, некая Королева заправляет в городе делами, но по его словам скорее выходило, будто это какая-то преступница, причем высокого полета. Он ее боялся. Но если Чернобровка умерла…
– Помнишь, что нам сказала Роза? Семья распалась. Возможно, как раз из-за смерти Королевы. Но если ты был на ней женат, тогда ты…
– Король? – с надеждой спросил Кирилл.
Лола, до этого переводившая внимательный взгляд с одного мужчины на другого, от смеха аж сложилась. Глядя на нее, Дима задумчиво протянул:
– Я бы губу не раскатывал.
– Почему это?
– Ну… моя Спящая Красавица опять со смеху помирает.
Кирилл понуро вздохнул:
– Красивая хоть была?
– Понятия не имею: Королеву почти никто не видел, а те, кто, по слухам, все-таки получал аудиенцию, особо не распространялись. Это, – Дмитрий кивнул на портрет, нарисованный домовыми, – вообще единственное ее изображение, о котором я знаю. Блин, но тогда и с Семьей все как-то странно получается…
Кирилл уселся рядом:
– Максим сказал, будто я тебя бросил, потому что иначе было никак. Мол, других добровольцев на важные, но грязные дела не нашлось, а вдвоем – опасно. Одного понять не могу: я б скорее собственную ногу отгрыз, чем ребенка второй раз сиротой оставил. Потапова у вас убили, первых свободных русалок выпнули на произвол судьбы, сказов чуть ли не взашей гонят… Понятно, что подобное допускать нельзя. Но неужели не получилось бы как-то тебя с собой взять, раз эта Семья такая всесильная?
ДТП удивленно на него посмотрел и почувствовал странный укол в сердце. Причину понял не сразу: ну да, сам-то за двадцать лет вполне научился жить без отца, но Кирилл словно с ним и не расставался. Свое детство богатырь помнил смутно, в основном – что был тем еще эгоистичным засранцем и постоянно устраивал приемному бате истерики. Когда тот исчез, в голове крепко-накрепко засела паническая мысль: ты слишком долго проверял его любовь на прочность, вот и допроверялся. Но по всему выходило, будто если его и бросили, то далеко не с легким сердцем и исключительно от безысходности. Как бы в подобной ситуации поступил он сам, Дима не знал. Не знал и что сейчас делать.
Не придумав ничего лучше, богатырь ободряюще похлопал приемного отца по колену:
– Бать, не волнуйся. Мы всё узнаем. Вместе.
– Угу, – понуро кивнул тот и поспешно отвернулся. Неужто слезы прячет? Но тут ДТП отвлекся и сам: к вящему его удивлению, к ним подплыла Лола.
Вопреки обыкновению, лицо ее было добрым и несколько печальным. Какое-то время она смотрела на Кирилла без эмоций, а потом внезапно обняла их обоих. Призрачные руки легко прошли сквозь тело и совершенно не ощущались, а отец даже при желании не мог этого увидеть, но Диме почему-то стало спокойнее на душе. Вспомнилась Дора, и он усмехнулся: