– И вы стараетесь быть барышней?
– Ты же у нас из высшего общества. Надо соответствовать, – с этими словами она долила остатки второй бутылки в свой бокал и, глянув на просвет, легко бросила ее за спину. Жалобно зазвенело стекло, патриарх же даже не поморщился – смирился.
– Простите. Я и помыслить не мог о подобном развитии ситуации. Если вам станет легче, можете снова меня ударить.
На него словно взглянула черная бездна. Он был абсолютно уверен, что Татьяна не преминет воспользоваться предложением, но она в ответ только хмыкнула:
– Не могу. С тобой вообще все сложно.
Открыли третью бутылку. Пожалуй, этот день принес больше новостей, чем Богдану Ивановичу бы хотелось. Теперь он осознавал свою вину перед русалкой и ее сестрой и совершенно не понимал, почему Татьяна вообще с ним разговаривала.
Не замечая волнений в душе патриарха, красавица задумчиво произнесла:
– Знаешь… Раньше я часто думала, как бы мы жили, если бы Марго была с нами. Она ведь горы сворачивала, просто пожелав. О чем бы мы мечтали? Были бы такими «потерянными»? Она меняла нас, кого-то сильнее, кого-то меньше, но то, что каждую, – это очевидно.
– Раньше? А сейчас?
– О другом. Как она жила? Во что ввязалась, раз разорвала с нами контакты? Могла ли я ей помочь? И что изменится, если я это узнаю?
Помолчали. Патриарх вновь проследил, как русалка залпом осушает бокал и наливает еще. На душе скребли кошки. Определенно, ее образ жизни не способствовал долголетию.
– И все-таки? Вам не кажется, что вы несколько необдуманно распоряжаетесь своей жизнью?
– Не-е-е, чувак, ты не сечешь фишку. – Учитывая, сколько Татьяна к этому моменту уже выпила, Богдан Иванович слегка недоумевал, почему она еще способна говорить. – У нас был план получить свободу. Но у нас не было плана, что с ней делать.
– То есть вы стремились к ней просто как к некоему благу?
– Ты же мужик неглупый, не тупи. Свобода – это и есть отсутствие плана. Каждый может сам составить его, когда захочет. Такой, какой захочет. Это свобода. Не «замуж в восемнадцать, в гроб в тридцать». А когда сам выбираешь каждый раз, или сам выбираешь на много раз вперед, или выбираешь не выбирать вообще. Вот мне сейчас тридцать… два? пять? Тридцать сколько мне? – она недоуменно нахмурилась.
– Кажется, тридцать семь.
– О! По плану я уж много лет как трупак, отъюзанный мужиком и выброшенный на свалку. А я – жива. И делаю что хочу.
– Да, но вы довольно часто рискуете на пустом месте…
– Свободно делаю что хочу, когда хочу и как хочу, – отрезала Татьяна. – Не так, как другим правильно. А как мне. Иначе откуда возьмусь я, если даже поступки не мои? Вот ты – тебя видно в строке котировок, в акциях, в слияниях и поглощениях. А я – в кофе, ветре и драках.
– И в алкоголе.
– Сам пригласил. Жадничаешь – прячь.
Представив, как он опасливо прячет винные шкафы перед визитом русалки, вампир в голос рассмеялся.
– Опа, ты и так умеешь!
– Простите?
– У тебя рожа все время будто запором страдаешь. Смейся чаще.
– Я вампир, – аккуратно напомнил патриарх, заподозрив алкоголь в окончательной победе над его визави.
– Не-а. Ты чувак, который нашел универсальную отмазу от жизни. Учись кайфовать и делать что хочется.
Конкретно сейчас Богдану Ивановичу крайне хотелось продлить жизнь Татьяны, и он постарался задать волновавший его вопрос как можно тактичнее:
– А вас не заинтересует возможность стать вампиром самой?
После этого пассажа он с удивлением узнал, что русалки тоже могут захлебнуться. Откашлявшись, Татьяна с негодованием оглядела свою футболку и, недолго думая, сняла ее и швырнула куда-то в угол – видимо, сохнуть, – а после, совершенно не стесняясь, натянула косуху обратно. Хотя Богдан Иванович и отводил старательно взгляд, сложно было не заметить: бюстгальтер Татьяна не носила.
– Куда уставился?
– Вы очень красивы.
– Тоже мне, удивил. Лучше объясни, чего это тебе в голову ударило? Другой закуски под рукой не нашел?
Богдан Иванович вздохнул. Ох уж эти предрассудки, даже среди, казалось бы, собратьев по несчастью…
– При всем уважении, у нас мужской прайд, а свой единственный укус я потратил на сына. Повторная попытка размножиться может оказаться фатальной. Но если договориться с матриархом…
Русалка закатила глаза и замахала руками. Чуть энергичнее, чем одобряли приличия, учитывая ее одежду в данный момент:
– Не знаю, что там тебе втемяшилось и с чего, но даже и не думай. Не сработает. Хоть укусайся, вампиром я не стану.