Из размышлений Игоря вывели все та же наигранно радушная улыбка и вежливое постукивание ручкой по столу:
– Вы не могли бы ответить на несколько вопросов? Необходимо кое-что уточнить в резюме, прежде чем мы подпишем контракт.
Бывший богатырь откашлялся и решил зайти издалека:
– Послушайте, я себе не враг и готов сотрудничать. Только объясните, что здесь происходит и на кой черт я вам понадобился.
Толстяк притворно заохал:
– Игорь Октябриевич, полно вам! Мы уже давно ищем ответственного специалиста с богатым практическим опытом, нетривиальным взглядом на предмет и, чего уж тут скрывать, педагогическим зудом.
– Прекрасно, но у меня ни одного подходящего телефончика. Не пробовали по старинке – объявление разместить?
– Но вы просто созданы для БЖД!
– Белорусские железные дороги?
– Безопасность жизнедеятельности.
Богатырь в бегах мысленно промотал всю жизнь назад. Потом еще несколько раз. Нет, безопасностью там и не пахло.
– Это какая-то ошибка. Я могу о чем-то разузнать, куда-нибудь проникнуть, ну или что-то выкрасть, наконец. Но в чем я совершенно и точно уверен – я не могу учить детей.
– Если это единственное, что вас смущает…
– Ни капли не единственное! Я вообще-то в цепях.
– Да-да, чувствуйте себя как дома. Так вот, волноваться не надо: ваша задача – передать деткам свои навыки. Полагаю, даже неудачные попытки все равно здорово обогатят их внутренний мир.
Игорь оторопел. Обогащать внутренний мир малолетних вампиров и оборотней навыками слежки, взлома и ближнего боя он точно не планировал никогда в жизни. Да и свой, впрочем, тоже не стал бы, если бы не родители…
Не подумайте ничего дурного, родители Игоря были абсолютно добропорядочными, скучными офисными богатырями, занятыми в основном обработкой миграционных документов. Собственно, их семья хоть и вела отсчет еще со времен инквизиции и считалась одной из старейших среди богатырских родов, но уже многие ее поколения не участвовали в оперативной работе и славились разве что своей педантичностью. Одно только упоминание фамилии Барановых убедило многих не подавать документы конкретно сегодня, а в особо ударные недели – вообще никогда не подавать.
Вполне понятно, почему, принимая решение об участии в оперативной работе, молодой Игорь в первую очередь руководствовался призрачной надеждой хотя бы во время службы не находиться с родными в одном помещении. Рассуждал он здраво: да, от зелий по «бабулиным рецептам», щедро вливаемых для придания особых способностей будущим богатырям-оперативникам, часто бывает побочка на морду лица, но ему – и так представлявшему собой лысеющую помесь Чужого с птеродактилем – терять было нечего. Как выяснилось, кроме гордости: хоть никаких метаморфоз во внешности в итоге и не случилось, большинство коллег сочли, что именно ему, бедному, больше всех от зелий и досталось.
Поначалу выбор карьеры казался верным: ретивого парня, всегда первым вызывающегося на любые выезды, лишь бы подальше от штаба, заметили. Благодаря природной смекалке в совокупности с полной неспособностью обрасти личной жизнью его наградили почти круглосуточными сменами, и за три года Игорь дослужился до майора – из алешковичей перешел в добрыничи. А потом все накрылось медным тазом в форме женского полового органа: ситуация, которая вначале вообще никак не касалась самого Игоря, развилась по худшему из сценариев – и вот он почти двадцать лет в бегах и от богатырей, и от нечисти, и от родной милиции, честно пригревшей в своих рядах и тех, и других. И когда, казалось бы, он залег на дно, его с этого дна достают, отряхивают, обматывают цепями и радостно предлагают работу на виду у всего мира. Лучше б сразу сожрали, честное слово.
Но упоминать о таком варианте развития событий Игорь не стал, а попытался воззвать к разуму:
– Серьезно, на кой хрен это вашим ученикам? Решили провести ребрендинг, и теперь у вас лагерь «Веселый шахид»?
– Семья распалась, – совершенно похоронным голосом ответил Тимофей Иванович.
– Мои соболезнования, но хорошего адвоката посоветовать не смогу.
– Игорь Октябриевич, не ерничайте. Вспомните девяностые. Благодаря Семье стало поспокойнее, но ее больше нет, а кому, как не вам, знать, сколь быстро ситуация склонна ухудшаться при отсутствии сдерживающих механизмов. Первые ласточки уже появились, – на этих словах завуч многозначительно пошевелил бровями.