– Думаешь, деваха мне про него прям правду сказала? – заволновался Бляблин.
– Начистоту – нет, я бы на такое не купился. Но здесь и сейчас Жар-Птица напала на учеников, а Ворон, черт пойми каким образом, выдал нам перья для защиты от огня. Поэтому в данный момент я усиленно думаю, а чего же я про всю эту ситуацию думаю.
– Ага, понял. Кажется, я тоже.
Они прошли еще немного – минуты две или три после расставания с Ипполитой – и достигли наконец цели. Тут лес уже догорал, а в воздухе в птичьем обличье кружила Феникс и поливала огнем ледяной купол, под которым угадывалось огромное еноточудовище, прижавшее к пузу Дору, Пня и незнакомого восточного вида пацаненка в шмотках, какие не напялил бы даже Димка. А еще рядом с ними стояла до боли знакомая Кириллу фигура в черном, словно первичная тьма, костюме, и руки сами собой сжались в кулаки.
– Пришли, – скомандовала Ирина. – Надо ее отвлечь. – И, пошарив по карманам, внезапно спросила: – Ручки ни у кого не завалялось?
Игорь вытащил из кармана синюю шариковую и сунул библиотекарю, не сводя глаз с парящей птицы.
– Супер. Если будет ярко и странно – без самодеятельности, это нормально. Главное – когда отвлечется, книги подавайте, поняли?
– Да-да, помним, – кивнул Кирилл, следя за Феникс.
Ирина достала тетрадку из-за пазухи и принялась там что-то быстро-быстро писать. Взгляд богатыря волей-неволей сполз уже на нее: интересное начало мероприятия по спасению учащихся, с заметок. Но внезапно руки и тетрадь библиотекаря засветились, и буквально через пару секунд она вся тоже словно загорелась, но не столько огнем, сколько приятным теплым светом лампы в книгохранилище. В памяти Кирилла шевельнулся полузабытый образ, а Жар-Птица, заметив пришедших, бросила ледяной купол и моментально пульнула целым шквалом огня в их сторону. Перья свое отработали, защитив владельцев: Бляблина только обдало жаром, заставившим задуматься о сохранности бровей. И в ту же секунду над поляной во всю мощь фестиваля «Нашествие» в лучшие годы завопила Holding Out for a Hero.
– Слышите? – почти готов был засветиться от радости и сам Кирилл. – Музыка, вы же тоже слышите? Крутяк! Это значит, Феникс и вправду злодейка!
Игорь скептически на него посмотрел:
– Не хочу намекать, но она нам пол-леса спалила и на учеников напала. Про злодейство и без песен все было ясно.
Бляблин насупился. Кому как, а лично ему с саундтреком и вправду стало немного поспокойнее. Значит, они не ошиблись. Возможно, и Дора не ошиблась.
И походу, тут реально какой-то очередной косяк двадцатилетней давности.
Когда раздались первые ноты, растерялись все, кроме Пандоры. Она, напротив, с трудом спрятав улыбку, поспешила успокоить:
– Не волнуйтесь, это мой знакомый пришел. Скорее всего, с Ириной. Да, вон они, смотрите!
На противоположной стороне полянки и вправду виднелись три фигуры: библиотекарь, папа и… мужчина, которого Дора не узнала, но, судя по фирменному спортивному костюму, кто-то из учителей. Ирина вышла чуть вперед, ее спутники словно по команде засунули руки в шоперы, и, стоило Феникс подлететь к группке и снова безрезультатно полить ее огнем, как они протянули своей спутнице… книги?
Девочка почувствовала, что перестает понимать суть происходящего.
– Интересная идея, – прокомментировал вампиреныш. – Даже может выгореть – в хорошем смысле слова. Хочешь посмотреть? – внезапно повернулся он к Пандоре совершенно по-ганбатовски.
Та немедленно кивнула.
– Отлично! – Он внимательно оглядел Александра Витольдовича и с непривычным прищуром уточнил: – Где блюдце?
Благородное возмущение было ему ответом, но Ганбата только хмыкнул:
– В жизни не поверю, будто ты ни одного с собой не взял. Черного кобеля не отмоешь добела и все такое. Я ж не для себя, для Доры.
– Наг. Рудный, – выдавил леший, смиряясь. Говорить Пню явно становилось тяжелее, и девочка покрепче его обняла, постаравшись при этом как можно теснее прижать к енотьему пузу. Вампиреныш, напротив, поспешил ощупать его жилет, и вправду достав из нагрудного кармана небольшую тарелочку. Цокнул языком и заозирался:
– Так, яблок нет, ягод нет… О! Сойдет и шишка. Ты же не рассердишься за пару царапин? – скосил он взгляд на Александра Витольдовича.
Тот коротко кивнул, не открывая глаз, и Доре не пришло в голову ничего лучше, чем попытаться согреть его дыханием. Ну, щеки опять подернулись румянцем – и все. Странно, вроде не так уж и холодно… Может, тотемное растение опекуна – орхидея какая-нибудь, потому и остро реагирует на заморозки от Крионикса? Тем временем Ганбата бодро протер тарелочку рукавом и, положив на нее шишку, начал приговаривать: