Девочка молчала, переваривая, и он продолжил:
– Со мной вы можете быть честны настолько, насколько захотите. Вы имеете право на дурное настроение, капризы, обиды и ошибки – без объяснений или оправданий со своей стороны. В конце концов, судите сами: я позвал вас замуж в первый же день нашей встречи. Согласитесь, не особо-то взвешенный и разумный поступок. Вот и вы не старайтесь быть разумнее всех, прошу вас. Хоть в чем-то расслабьтесь и станьте собой.
– Это не так-то и просто, – протянула она. – Я тупо не привыкла.
– Кажется, понимаю, – кивнул он. – И потому особо рад вашей нынешней откровенности. Тогда позволю оную и себе: если я верно осознал объяснения Ганбаты Богдановича, он нынче умеет задавать вопросы всемогущему интернету и в два счета найдет рецепт любого блюда. Полагаю, вместе мы решим как минимум проблему с удоном, дабы ваши мысли могли вернуться к великому – или следующим простым радостям.
– Вы же не любите технологии, – нахмурилась Пандора, но в ответ получила улыбку.
– А вы – мои «ленивые подкаты», – развел леший руками. – Полагаю, каждому из нас есть чему поучиться, и не только друг у друга.
Дора снова замолчала, но потом уверенно кивнула чему-то своему и неожиданно взяла Александра Витольдовича под локоть.
– Знаете, вот честно: из всех странных вещей в моей жизни ваши пассажи про замужество прочно занимают первое место. А с ними конкурировали и вампир с запасным сознанием, и куча тайн Семьи!
– Польщен? – недоуменно отозвался Пень, не понимая, как реагировать.
– Но одно я знаю точно: вы клевый. Так что Пандора из будущего – если, конечно, вообще надумает когда-то замуж, – обязательно рассмотрит ваше предложение в порядке живой очереди, я ей сообщу. А пока давайте попробуем хотя бы пару минут в день быть самими собой. Мы оба.
– Хорошо, – кивнул он, неспешно ведя девочку под руку через Лес и мысленно приказывая всем растениям и животным ни словечка не докладывать отцу. – Но что значит «оба»?
– Нельзя убедить меня не притворяться и при этом играть кого-то другого, – пожала Дора плечами, словно говорила очевидные вещи. – Вы явно не белый и не пушистый, каким себя держите, а вполне себе рыжий и почкастый. Либо оба играют в открытую, либо оба не играют. В браке, кстати, так же работает.
– Разумно, – кивнул он, – непросто, но разумно.
– Вот заодно и посмотрим, кто в ком первым разочаруется! – бодро отозвалась подопечная, наступив скопом на все мозоли лешего. – Тогда как дойдем – я сбрасываю излишки, вы выращиваете лес и возвращаемся праздновать с ребятами?
– Я тоже приглашен? – приободрился Александр.
– В собственной-то избе? Конечно, – хмыкнула девочка. – Да и потом, вы ж нас с Ганбатой прикрывали и чары Крионикса терпели. Спасибо за это. Правда.
– Абсолютно не за что, – отмахнулся он, выводя ее на знакомую горелую полянку. – Вас придержать, как в прошлый раз?
– Было бы здорово, – кивнула Пандора. – Накопилось прилично, могу шмякнуться, а синяков и без того хватает, спасибо корням. Немного неловко, конечно, но уж точно не после вчерашнего мне возмущаться. Да и вообще… Вы хотите жениться, я хочу удон, а надо дело делать. Так и живем, да?
– Так и живем, – чуть улыбнулся леший, аккуратно обхватывая подопечную со спины и вновь чувствуя, как вокруг него в небо устремляется дикая, неприрученная магия.
Конечно, прихвати они с собой Ганбату, этого разговора точно бы не случилось. Однако, будь вампиреныш сейчас здесь, на полянке, подтвердил бы самым экспертным образом: Пень наконец заработал свою кат-сцену.
Глава 21. Темней всего
– Спасибо за долгую и верную службу, соколики! О, а с вами, кажется, мы уже встречались?
– Надеюсь, мельком. Вы крайне неприятный тип.
После нападения Феникс прошла целая всамделишная, по-настоящему спокойная неделя, и Пандоре самой не верилось, насколько, оказывается, тихой и комфортной может выглядеть ее жизнь. Теперь, когда ночное небо стало естественно темным, а облачка, к величайшему облегчению Ганбаты, снова прикрыли собой малейший намек на солнце над интернатом, он уже не ночевал у Пня, а радостно приезжал к нему по утрам, изредка прихватывая с собой девочек, предпочитавших добираться до избы своим ходом. Поскольку вампирское исследование «Сладких небес» со словарем наперевес не прекращалось ни на минуту, Гена предложила переселить-таки ее в положенную ей комнату в женском общежитии, с Катей, и никаких возражений не последовало. По ощущениям Доры, кажется, ее подруга взялась за что-то вроде шефства над медведицей, и это определенно шло той на пользу: злые фразочки постепенно сменились молчаливыми кивками или мотанием головой, на фоне прежней картины выглядевшими как отличный дипломатический прогресс. Конечно, в АСИМ имелись все эти геймерские крутые штуки с кинотеатром и не только, но собирались ребята по-прежнему у лешего: Гена с Ганбатой вообще не понимали смысла игровых приставок («Зачем мне куда-то ходить, если “Сладкие небеса” есть в телефоне?»), а Катя, на первое место ставившая комиксы, спокойно читала их со смартфона. Наверное, стороннему наблюдателю их посиделки не показались бы веселыми: ребята просто плюхались на полянке под навесом, растянутым для вампиреныша и всех желающих, преимущественно молчали, уткнувшись каждый в свое, и изредка обсуждали это свое друг с другом. Но, по мнению Пандоры, именно так и выглядело ее маленькое личное счастье. Александр Витольдович тоже присоединялся к компании, обычно разместившись где-нибудь в уголке с вызывающим мысли о глубокой исторической ценности фолиантом, и, помимо прочего, девочке было забавно наблюдать, как он, зачитавшись, нет-нет да и забывался: то совершенно непривычно и озорно хмыкнет, то глаза закатит, а один раз, явно увлекшись, чуть не закинул ноги на растянувшегося неподалеку Репу! Спохватился мгновенно, но Дора взяла на заметку. Гена же, державшаяся как можно дальше от остальных, но всегда – со стороны Кати, каждый день получала от той на изучение очередную нетленку: то комикс с телефона Красношапко, то фильм в наушниках, а то и выбранную Катей книгу из библиотеки. Смотрела на все одинаковым оторопело-неверящим взором, но вроде не противилась. Вездесущий енот, ненавязчиво старавшийся подставить девочке пузико и под осуждающим взглядом господина неизменно убегавший по хозяйственным делам, завершал картину. Хочешь – на траве валяйся, хочешь – в гамачке читай, главное – вместе. Порой Пандоре думалось, что всем им словно не хватало кого-то в жизни, потому ребята и сбились в собственное подобие небольшой стайки. Удон, кстати, у Александра Витольдовича вполне себе получился, пусть и не с первого раза, и жизнь в избушке на отшибе потихоньку приобретала привычный привкус комфортного лета на даче.