– Так и быть, переночуете по-тихому, только на глаза ей не попадайтесь. И машины свои с дороги отгоните куда хотите – лишь бы тут не торчали!
Через несколько минут, когда шторы в комнате Пандоры неуверенно приоткрылись, снаружи остались лишь тьма, немного лунного света, совершенно пустая дорога и один очень довольный собой межевой камень.
Поскольку Ганбату Пень ожидал, диалог с ним состоялся в кабинете, освещенном огнем в камине. Том самом камине, который леший обещал поддерживать круглосуточно горящим на случай дамских нужд, поэтому сейчас, зная, что девочка почувствовала неладное, Александр Витольдович решил спрятать четыре потенциальные проблемы в том месте, куда сударыня шла с наименьшим желанием, – на кухне. Практически втолкав в помещение незваных гостей и плотно закрыв дверь, старьевщик попытался воззвать к совести:
– Богдан Иванович, представьте на секунду, как бы вы себя повели, завались подобная делегация к вашей подопечной. Неужели бы с радостью распахнули двери?
– Признаю, нет, – кивнул патриарх, стараясь сохранить достоинство, даже сидя на покрытой ажурной салфеткой табуретке. – Однако, будь это личности, вызывающие доверие, я бы как минимум дозволил им пообщаться – конечно, в своем присутствии.
– Вот так новости! И кто же из прибывших, позвольте узнать, по вашему мнению, должен вызывать доверие?
Татьяна подала голос:
– Ну меня ты знаешь…
– Я всех вас знаю! – отбрил Пень. – И поверьте, именно поэтому…
– А меня откуда?
Кирилл заговорил последним, но вопрос попал в точку – леший чуть замялся. И тут же младший богатырь, почуявший слабину и решивший довериться чуйке, не иначе, пошел ва-банк:
– Бать, так Дору-то сюда Семья отправила. И раз Королевой была твоя женушка, подозреваю, что и ты товарищу княжичу примелькаться успел. Более того, готов спорить – небось сам сюда и определил.
Бляблин нахмурился:
– Это чем нас так прижало, что аж к тебе пришлось бедного ребенка сослать?
Пень на какое-то время замолк. Посмотрел на потолок, приоткрыл дверь, дав юркнуть туда еноту, снова плотно закрыл и, тяжело вздохнув, взял с ближайшей полки чайник и принялся наливать туда воду.
– Дайте угадаю, вариант «уйти несолоно хлебавши» не рассматривается, и вы все равно так или иначе будете виться вокруг дома, пока не получите хоть какие-то ответы?
– Соображаешь, – вновь вмешалась русалка. – Когда спустя столько лет внезапно возникают подозрения, будто чья-то рыжая морда не только знала о моей пропавшей сестре, но и вовсю крутила с ней опасные игры, меньшее, на что я планирую претендовать, – это ответы.
– А большее? – устало спросил леший, ставя чайник на плиту.
– Ты о чем?
– Поймите меня правильно, Татьяна. Мы уже обсуждали сию досадную мелочь. Я ее опекун. И всех «просителей» и прочих жаждущих встречи имею право привечать лишь тремя способами: помощью, игнорированием и прямым конфликтом. Проигнорировать вас я не могу – вы уже вломились на мою территорию, а ваше упорство сравнимо только с количеством проблем, которые оное за собой влечет. Помочь не могу тоже – это прямо противоречит моим обязательствам.
– Но и убить не можешь, – без обиняков подытожила русалка.
– Ну физически-то могу, конечно. Любого из вас – или всех разом, не важно, – кивнул Александр Витольдович. – Но подобное сударыня не простит тем более. Итого я связан по рукам и ногам и поставлен в абсолютно невыгодное положение: вы наломали дров, а отдуваться мне.
Дима замахал руками:
– Так, давай без драмы на ровном месте: на мой взгляд, ничего страшного не случилось. Ну попросим мы пообщаться, даже если не захочет – ок, поняли, приняли, на ус намотали, расходимся. В чем проблема? Просто пусть сама это скажет – не можем же мы повернуть назад, даже не попытавшись. Ты-то сам небось на все вопросы отмалчиваться обязан – опять же, из-за своей опекунской роли?
Пень вновь устремил глаза в потолок, словно внимательно там за чем-то следил:
– Откажет, говорите? В этом и проблема. У меня есть и обязательства, и желания; попытки соблюсти между ними баланс вовсе не делают жизнь легче. Пандора в разы младше, но в аналогичной ситуации: ей придется либо идти на сделку с совестью, либо наперекор собственным обещаниям. А я, как ее опекун, должен ограждать юную леди от подобных двусмысленностей, а вовсе не подсыпать проблем. Сударыня еще даже не перестала от меня шарахаться, а тут вы.
Внезапно Кирилл снова подал голос:
– Ты уж прости, конечно, княжич, но она случаем не твоя ли… – Он сделал какие-то странные пассы руками, словно что-то связал и затянул. Старьевщик сдержанно кивнул, и богатырь в бегах присвистнул: – Вот уж и вправду как-то мы чертовски не вовремя завалились. Хотя, если по-честному, не ожидал. Она ж еще школьница! Самому-то не стыдно?