– Ага, то же самое. И температура воздуха за вечер на десять градусов вверх скакнула, а облака, наоборот, смотались подобру-поздорову.
– Что, реально? – опешил Игорь.
– Ага, – развел руками Кирилл. – На небе над нами ярко сияют звезды, и, если я хоть что-то понимаю в местных чарах, это, скорее, звездец.
– Звездец, – кивнул начальник.
– И имя ему – Феникс.
– Феникс, – подтвердил Игорь Октябриевич, тяжело вздохнув. – Причем бесится. А дня три назад неподалеку ошивался Крионикс – и тоже бесился. Твои осведомители про это ничего не говорили?
– Единственное, о чем упомянули – и отчего лично у меня вопросов только больше, – что Крионикс не убийца.
Баранов хмыкнул:
– А я в таком случае Наполеон, причем торт.
– За что купил, за то и продаю, – вздохнул Бляблин. – Охренеть, конечно. Я тут еще и суток не провел, а уже нате, Феникс. Не к нам хоть ломится?
– Раз сигналка не орет как резаная, значит, не к нам, – задумчиво выглянул в окно Игорь. – Но, кроме АСИМ, тут, считай, и нет никого – поле, лес да торговый центр этот на отшибе…
– И княжич с моей знакомой из Семьи, – напомнил ассистент. – И возможно, ведьмы, про которых мы вообще ничего не знаем.
Помолчали, но теперь в окно всматривались уже оба.
– Мне кажется или она над соседним лесом кружит? – подал снова голос Кирилл.
– Очень на то похоже, – кивнул Баранов, – и знал бы ты, как мне это все не нравится…
– Напомнишь, где в этой хреновине план здания смотреть?
Недолго думая, Баранов вытащил телефон и в пару кликов вывел необходимое на экран. Уставился. Помог Бляблину повторить – и практически мгновенно оба мужчины затихли, читая каждый у себя. Преподавательские смартфоны из привычных опций худо-бедно справлялись со звонками, СМС и рабочей почтой, но вот всем, что касалось жизнедеятельности АСИМ, были напичканы под завязку, так что даже в четыре часа ночи двое сотрудников интерната для одаренных детей могли узнать как можно больше про местную систему пожаротушения. И пока внимательно-внимательно ее не изучили, спать не пошли.
Следующим утром Гена сидела в их с Ганбатой комнате и буквально физически ощущала, как с каждой секундой портится настроение, а ведь, казалось бы, на дно оно скатилось еще пару дней назад.
Началось с ночи: хоть она и не знала в точности, от чего проснулась – от яркой вспышки или вскрика суверена, – но гнетущее, тревожное чувство с того момента не покидало. Когда выглянула в окно, не сразу заметила странность: облака, стальным куполом нависавшие над интернатом с первого дня их приезда, внезапно развеялись, и медведица уставилась на свою небесную тезку. Сам суверен легче не делал: вампиреныш словно невзначай поинтересовался, не видела ли Евгения заодно и огромный столп белого огня, а получив отрицательный ответ, наигранно-беззаботно пожал плечами и предложил не брать в голову. На вид он казался бодрым и здоровым, значит, раз внезапный свет не нанес вреда, это было не солнце? Посмотрев на часы, Евгения твердо поняла: не солнце. Тогда почему вскрикнул? От неожиданности? Но Ганбата без объяснений улегся с наушниками и телефоном обратно на кровать и посоветовал ей сделать то же самое.
К утру облака так и не появились, поэтому завтракать Гене пришлось в одиночестве, – слава богу, дяди нигде не было видно. Но стоило вернуться, как чувство облегчения перевесила тонна разочарования: из-за нещадно палившего солнца вампир не мог выйти на улицу, и оттого его новая знакомая не придумала ничего лучше, чем завалиться к ним. Причем до самого вечера, пока солнце не скроется и Ганбата не сможет пойти к ней в гости с ночевкой! Уже на этом пассаже медведица обалдела: не многовато ли на себя берет эта выскочка? Но суверен, как и ожидалось, лишь радостно закивал, окончательно разочаровав Евгению в одном конкретном вампире. Гена попыталась напомнить про правила общежития, но косичкастая заноза тут же радостно встряла: мол, ее опекун уже договорился обо всем с Тимофеем Ивановичем. Это Сашка-то? Памятуя, с каким пренебрежением обычно княжич отзывался о запретах, медведица чувствовала, что ее водят за нос. Еще и одежда эта. Выглядела так называемая Пандора совершенно отвратительно, ни капли не похоже на девушек из фильмов: вместо красивой укладки волосы собраны в какие-то канаты, на ногах не туфли, а кеды, и все это совершенно не шло к вырвиглазно-розовому платью, ткани которого хватило бы на пару двухместных палаток. Медведица была абсолютно, стопроцентно уверена: девушка не должна так выглядеть! И, как это часто свойственно критикам подобного толка, ни разу не подумала взглянуть в зеркало на саму себя.