Окончательно расплывшись в довольной улыбке, Котов-Шмулинсон таки ушел, оставив четверых учащихся наедине. Гена внимательно разглядывала Екатерину, параллельно мотая на ус ее разговор с Пандорой.
– Но если честно, пока мы ехали, они друг друга чуть не поубивали.
– Ты точно хочешь тут жить? Здесь реально, кроме нас, вообще никого, только учителя.
– Именно поэтому и хочу – тебя защищать надо, – прямо выпалила новенькая, немало удивив этим и медведицу, и Ганбату.
– Защищать? – тут же уточнил вампиреныш, и Пандора поспешила пояснить, пристально глядя на подругу:
– Катя в широком смысле имеет в виду. Она мой вассал и всегда очень серьезно подходит к своим обязанностям. Ты не против, если она с нами поиграет?
– Шутишь? Да это офигенно! Она тоже любит Акиру?
– Нет, на нем у нас Дора специализируется, – мягко откликнулась блондинка. – Но я не против присоединиться или своим позаниматься, не волнуйтесь. Главное – рядом. Кстати, можно сделать с тобой селфи и родителям послать?
– Можно! А зачем?
– Ну-у… – замялась было та, но Пандора положила руку ей на плечо:
– Ганбате можно говорить как есть, все хорошо. Он поймет.
– В общем, мои предки и слышать ничего о дополнительных расходах не желали, пока не узнали, что ты тут, – каким-то отстраненным голосом пояснила Катя. – Они про наши с Дорой договоренности не в курсе, а вот твоего отца знают очень хорошо. В их мире возможность подружить дочь с Русопольским-младшим – одна на миллион.
– А-а-а, подхалимы, понимаю, да, – закивал вампиреныш. – Но я только рад буду с тобой общаться, ты же подруга Доры!
– Спасибо, – продолжала улыбаться ему девушка. – Но мне будет приятнее, если тебе захочется общаться со мной именно потому, что это я, а не просто подруга Доры. Или не общаться, потому что я – это я. Думаю, в процессе разберемся.
– Пока мне все очень нравится! – радостно отозвался Ганбата, и они сделали селфи, по настоянию Кати, втроем с Пандорой – мол, неплохо бы напомнить родителям, благодаря кому она тут. Потом та посмотрела наверх, на Гену:
– А ты чей вассал?
– Моя! – по привычке ответил за нее вампиреныш. Большую часть времени медведица игнорировала окружающих, поэтому Ганбата привык говорить сам. Однако прямо сейчас ей внезапно захотелось включиться в разговор, а суверен помешал – и это тоже бесило.
– Ого, – удивилась Катя и, немного подумав, посмотрела на Пандору и выдала совсем уж странное: – Прям о-го-го. Я же правильно поняла, тогда…
– Ну да. Если Ганбата Русопольских, то она – Потапова, – пожала косичкастая плечами.
– А вот тебя лезть в это вообще не просили, – на автомате огрызнулась Гена. Троица снизу на нее уставилась, и сделалось как-то неуютно, хотя виноваты были они. – И нечего так смотреть.
– Гена, а ты не хочешь погулять? – осторожно спросил Ганбата.
– Нет! – отбрила та и легла обратно. И тут же мысленно чертыхнулась: так новенькой, которую хотелось поразглядывать, оказалось совершенно не видно, а вставать снова было бы слишком тупо.
– Если что, мы обидеть не хотели, честно, – продолжал вампиреныш, – но деваться мне некуда, а в другие комнаты нас Тимофей Иванович не пустит, сама слышала.
«Ничё не слышала, – подумала медведица. – Но вам, пожалуй, про это знать не обязательно. И вообще, надо как-то спуститься под благовидным предлогом».
– Ну и сидите тут тогда, а ко мне не лезьте! – рявкнула она в ответ.
«Блин, не то!»
– Как скажешь, – отозвался вампиреныш. – Насколько я понял, девочки сейчас пойдут интернат смотреть…
– Не, мы вечером, когда солнце сядет, – отмахнулась, к радости Гены, Пандора. – Как раз покажем Кате всё и вместе ко мне пойдем. Твоя вассал, если захочет, сможет к нам присоединиться.
– Не имею ни малейшего желания.
«Имею! Имею, блин!»
Гена привыкла спорить и отказываться, и слова срывались с губ быстрее, чем мозг успевал дернуть стоп-кран. К тому же Дора чем-то неуловимо бесила, почти нарываясь на драку. Но при этом новенькую – первую увиденную настоящую девушку ее возраста из плоти и крови – очень хотелось разглядывать, и, лежа на кровати, медведица судорожно пыталась придумать хоть какой-то выход из сложившейся ситуации. Желательно еще и гордость не растоптать бы при этом. К счастью, вселенная не иначе как сжалилась, ибо на этаже снова зазвучали шаги, а дверь комнаты открылась, и на пороге нарисовалась какая-то взлохмаченная женщина с тетрадкой. Гена пару раз видела ее в столовой, значит, из преподавательского состава, но кто – медведица не знала. Та, однако, вообще не тратя времени на объяснения, насела на Пандору: