Хотя в конкретном случае не то что снизить – его и описать-то невозможно…
Раздался вежливый стук, и после разрешения войти в кабинет протиснулся огромный бугай в костюме с иголочки – Марат, бессменный секретарь патриархов мужского прайда, служивший еще ныне отошедшему от дел отцу Богдана Ивановича, Ивану Карловичу, а оттого очень радовавшийся смене работодателя. Дежурно поприветствовав, мужчина сел за стол напротив, открыл казавшийся игрушечным в его руках макбук и не без труда уместил пальцы на тачпаде.
– Получил ваше письмо, материалы собрал, готов к обсуждению, – отрапортовал он, привычно стрельнув глазами за ухо начальника в угол комнаты. Да, жучки Ивана Карловича на месте и работают как часы. Дом, милый дом.
– Спасибо, Марат. По моим данным, вы максимально близки к тестовому запуску прототипа. Какие ставите сроки готовности корабля в случае успеха?
– Именно это хотел с вами обсудить, Богдан Иванович, – закивал секретарь, бодро открывая файлы и выводя на проектор безупречно-цветные графики, словно кричавшие: «Мы растем! Все супер!» – Недавно удалось переманить нескольких ведущих инженеров Маска – плюс появились первые данные исследований в области использования нейросетей для разработки композитных материалов… По моим оценкам, если ранее на создание полнофункционального прототипа нам требовалось порядка пяти лет, то сейчас скорее три.
Да, не обманула Марго. Сроки и вправду начали поджимать.
– Это, безусловно, восхитительные новости, – отозвался патриарх с профессиональной улыбкой бобра, собравшегося перегрызть колючую проволоку. – В таком случае надеюсь окончательно прояснить волновавший меня вопрос о возобновлении ныне закрытого проекта «Ундина». Правильно помню, что Иван Карлович лично его контролировал, а вас назначил ведущим аналитиком?
– Все так, Богдан Иванович, – старательно закивал Марат. Семь кивков – как семь смертных грехов. Значит, возмущен. Три – доволен. В условиях тотальной слежки патриарху с секретарем порой приходилось использовать совершенно детские приемы.
– Тогда позвольте уточнить пару моментов, – произнес патриарх. – Я ознакомился с заявкой на исследования, и соображения, изложенные в ней, показались мне более чем многообещающими… – «Суд в Гааге, не меньше», – чуть не ляпнул он в заключение.
– Как и всем нам, – семь кивков, – как и всем нам. К сожалению, реальность менее щедра на простые решения, и проект пришлось закрыть по причине бесперспективности, – доложил Марат.
– Вы свернули его порядка сорока лет назад?
– Да, верно. Приступили в районе тридцатых годов прошлого века, но до пятидесятилетнего юбилея немного не дотянули, – все так же расторопно и услужливо пояснил секретарь.
– Изучая документы, я обратил внимание на некоторую… однообразность сырья. Не могли столь печальные результаты быть связаны именно с этим? – старательно пряча чувства, спросил патриарх.
– Никак нет, Богдан Иванович, – отрапортовал Марат, выводя на проектор новые схемы и графики. – Главной целью было разобраться в природе магии, исследовать ее в качестве источника энергии и по возможности перейти к управляемому синтезу. Мы ставили опыты и на более широком круге материалов, но при выборе сырья для проекта Иван Карлович тщательно изучил рынок, и параллельные закупки применялись только для общей калибровки и контрольных экспериментов. Да, по соотношению цена – масса использовался самый недорогой магический ресурс даже с учетом выяснившейся в процессе неделимости, но причина неудачи кроется не в нем, а в хаотичной природе магии. К сожалению, у нас не получилось не только подчинить ее себе, но и провести хотя бы один мало-мальски повторимый эксперимент. Пожалуй, единственный итог стольких лет работы сходится в уже известную вам формулу: магия и ставший родным нам бренный, физический мир кардинально не сочетаются.
Задавать дальнейшие вопросы не хотелось, но Татьяна бы такого малодушия не простила, а недомолвки – последнее, на что в разговоре с ней стоило уповать.