— Может быть он такой временно? — прикинула я. А что если у него временная жестокость от моей энергии?
Может через некоторое время он станет прежним?
Язу помазал последнюю рану и встал. Он смотрел на меня взглядом, который излучал надежду.
Он верил, что всё может быть таким, что его брат лишь временно поменял свои взгляды на противоположные. Он верил, что всё станет прежним.
Юффи мы оставили воды, правда не знаю как она будет пить, однако кто-нибудь из братьев обязательно её напоит.
Мы поднялись наверх. Была уже ночь и Кададж лежал в своей комнате. Я решила наведаться к нему.
Он сидел на кровати, положив голову в колени и …Плакал? Я слышала отчетливые всхлипывающие звуки, они меня даже напугали по-началу. Он был таким уверенным, так крепко стоял, а теперь плачет?
— Кададж, — осторожно сказала я, медленно шагая к нему.
Он резко поднял голову. На его губах висел оскал, глаза были мокрыми, слезы, как блаженная кровь с губ, стекала по щекам.
— Джайна? Зачем ты пришла? Хочешь посмотреть как я противлюсь собственному я? Как мне плохо? Я жестоко поступил с этой девушкой, будто меня кто-то себе подчинил. Я не понимал…Я до сих пор не понимаю! Я рвал её плоть, местами глотал её кровь. Тогда я был сильным, я чувствовал, что чем больше её бил, тем сильнее становился. Теперь же всё ушло, внутри только пустота, разъедающая душу. Я плачу от собственной слабости…Я просто запутался…Я…Я…— он снова всхлипнул. Слезы катились по его щекам, а на губах стояла печать безмолвия. Он ничего не говорил, тело говорило за него.
Я села рядом с ним и обняла, прижала к себе. Он, как маленький мальчик, зарылся ко мне в грудь и мы так сидели, пока он не заснул у меня на груди.
========== Люди вряд ли обретут счастье, предавая других. ==========
Пока мы с Язу отдыхали по полной, то Юффи избивали. Не один Кададж к ней потянул руки, а ещё и Лоз.
С моим любимым мы оставались в стороне. Рядом с ним мне было спокойно, совершенно. Я не хотела вмешиваться в дела их семьи, он тоже, хотя семья его. Лоз меня продолжал недолюбливать. Иногда он старался меня оскорбить, сказать колкие вещи, унизить. Язу отбивался за меня, а Кададж их усмирял как следует.
На мою долю выпало дело сохранить девочке жизнь. Она мучилась, умоляла меня отпустить её, но я ни чем не могла ей помочь, кроме как опять залечить раны.
Кададж был в ярости от того, что уже дня два прошло, а Клауд ещё не прибежал со своей компанией. Он было сам захотел на них напасть, но братья отговорили его.
Клауд сам придет, когда заметит потерю.
Так оно и случилось.
Многие ночи напролет, я с Язу по полной развлекалась. Он был так нежен со мной, так аккуратен, будто я состою из фарфора и меня так легко разбить! Я гладила его прекрасное белое лицо, убирала упавшую челку и целовала по-матерински в лоб. Язу был для меня всем, а я для него больше, чем всем. Он не мог провести дня не коснувшись меня. Его губы каждый день обследовали каждый миллиметр моего тела, его глаза концентрировали внимание на мне и каждый день он говорил мне что-нибудь ласковое, нежное, до глубины души приятное.
Лоз не выносил одного вида наших нежностей, всё время высказывал своё недовольство, говорил, что раньше Язу был намного лучше, а того это только смешило.
Я не представляла себе дня без моего любимого. Мы вместе охотились, бывало, занимались любовью прямо в лесу.
Мой любимый не мог дотерпеть до ночи. Он обожал меня, а я его. Только Лоз иногда становился помехой нашему счастью. Я пыталась с ним поговорить, однако он даже приближаться к себе запрещает. Я не в обиде на него, вовсе нет, мне бы просто знать причину почему он так зол со мной.
Кададжу сие зрелище раздражает. Он орет на Лоза, пытается выяснить в чем дело, а когда понимает, что ничего толком не вытащит из брата, затыкает его и просит уйти.
Кададж проводит со мной вечера, когда особенно слаб, подвержен нервным срывам. Он ищет спасение во мне, в моей энергии. Он видит в ней Мать, он видит в ней силу, источник побед, священную воду, что смывает с души все поражения. Не думаю, что он в меня влюблен, просто он слабый и я единственная, кто может поддерживать его на энергетическом уровне. Весь день он наполнен моей силой, а когда сила иссякнет, то он ходит словно сломанная кукла, неспособная даже нормально мыслить. И что он делает? Только плачет, говорит что-то неразумное, спутанное, непонятное. Его пустота рвет все внутри, требует новой дозы силы, а у него её нет, вытягивать у меня он её не может.
Этот слабый парнишка страдает, страдает чаще по вечерам, но сон, окутывая его душу пеленой, изгоняет из тела боль, заполняет пустоту иллюзией. Всё, что нужно — уснуть.
Язу его тоже жалеет вместе со мной, однако ничем, кроме бесполезных утешений, помочь не может. Лоз же сочувствует Кададжу, однако не утешает его вовсе, даже не подходит к нему, потому что я его каждый день обнимаю. Он не терпит мой запах, он не терпит меня и я чувствую, как злоба переполняет его. Эта слепая ярость не знавшая причины. Лоз не может меня вытерпеть. От одного моего присутствия, он корчит лицо и уходит.
Я не понимаю почему он так со мной…Никто в этом доме не понимает. Всех я устраиваю кроме него, хорошо, что он ещё не пытался убить меня.
Прошло дней пять с того момента, как мы словили Юффи. Кададж не мог больше терпеть и приближался день её суда, он хотел её просто убить и отправить тело своей “любимой” команде. Только вот само собой всё случилось.
Утром я проснулась от шума. Кто-то на улице орал, запах крови крутился на языке. На улице была драка. Я разбудила Язу, мы как можно скорее оделись и выбежали на улицу, попутно вытащив ослабевшего Кададжа.
На улице и в правду был бой. Их было трое: Клауд, Тифа и…Собака? Не знаю, как это существо назвать, но оно похожее на собаку, только вот хвост совсем странной формы.
Дрались они с Лозом. Не знаю кто тут побеждал, но пока что я не видела ни проигравших, ни победителей.
Когда мы вышли, они остановились. Клауд вышел вперед, выставив свой громадный меч. Его синие глаза удивленно посмотрели на меня, затем быстро соскочили на Кададжа.
Собака села возле них, оскалившись, а Тифа недовольно смотрела на Лоза. Что-то между ними было.
— Кададж, ты знаешь за кем я пришел сюда…Она жива, правда? — неуверенным голосом спросил Клауд.
Он сомневался насчет живой Юффи. Он убеждал себя, что она жива и так боялся думать о том, что её убили, что он опоздал.
Кададж грациозно двинулся вперед и поднял голову. Он держал себя гордо, хоть в нём теплилась слабость.
— Кого я вижу, Клауд! Ты пришел за своей никчемной девчонкой, но не думаю, что ты её получишь живой. Эта тварь в своё время помогала вам убить моего богомута, а ещё она стащила у меня материю! Непростительно. Казнить, нельзя помиловать, — он хитро улыбнулся и взглянул на меня. Он держался как надо, даже Лозу, судя по довольному выражению лица, это нравилось.
Клауд опустил глаза на какой-то момент. Он не знал, что сказать вовсе, он боялся, что мы её уничтожим при них.