Я покачала головой, а потом робко поинтересовалась, нет ли в холодильнике чего-нибудь сладкого. Моему мозгу, чтобы справиться со всей обрушившейся на него информацией, срочно понадобилась глюкоза. Кстати, экспериментальным путем установлено: лучше всего мне думается после кусочка торта. Ворон хмыкнул, изогнул брови, пробурчал сквозь зубы: 'Девчонка!', но на этот раз отправился изучать содержимое холодильника самостоятельно. Торта, естественно, не нашел, но и печенье оказалось как нельзя кстати. Да и горячий сладкий чай, как по волшебству (почему как?) возникший передо мной тоже.
- Что ж, в мире полно тайн, одной больше, одной меньше - никто не заметит разницы, - пожал плечами маг и закурил снова - думаю, ты позволишь мне взять у тебя немного крови, чтобы узнать время Изменения хотя бы примерно. Так что ты решила, девочка? Имей в виду, я не дам тебе много времени на раздумья. У тебя его просто нет.
Я молча жевала печенье.
- С некоторых пор я верю в судьбу, Дара, - негромко произнес он, с теплотой глядя на меня. - Если мне суждено было найти тебя в той забегаловке, значит, это не просто так. Поэтому, что бы ты ни выбрала, я не оставлю тебя. Может, так моей совести станет хоть немного легче, и она даст мне спокойнее спать по ночам.
- Спасибо, Ворон, - растроганно поблагодарила я, едва не поперхнувшись чаем. - Ты действительно готов учить меня?
- Будешь слезы лить, и не подумаю, - маг сжал мою ладонь. - Итак, ты моя ученица?
- Да, я согласна! - выдохнула я. Горло будто сдавила чья-то рука в мягкой перчатке, и я вновь схватилась за кружку.
- Умница, - похвалил Ворон, но глаза его вновь стали строгими и холодными. - Ты ступила на непростой путь, девочка, и, боюсь, не раз пожалеешь об этом. Но запомни хорошенько то, что скажет тебе твой немало поживший учитель - а пять сотен лет слишком долгий срок для человеческой души - и, что бы не случилось, не забывай об этом ни на миг. То, что способность к магии есть великий дар - всего лишь иллюзия, на самом деле это великое проклятие, и именно оно правит твоей жизнью, от рождения до смерти. Проклятие всегда напомнит тебе: ты чужая, тебе нет места в мире не-магов, твой удел - изгнание и одиночество. Пройдя Изменение, ты не сможешь не использовать его, пусть даже и незаметно для себя самой, ведь проклятие стало частью твоей души, Дара. И твоего тела тоже: дар-проклятие, увеличив запас его жизнестойкости и продлив срок службы, не позволит зародиться в нем новой жизни - ведь это ослабит его. У тебя никогда не будет детей, Дара.
- Дар, проклятие, снова дар... - я положила голову на сложенные руки и прикрыла глаза. Если попытаться выразить словами свое теперешнее состояние, то хватит двух: тупое безразличие и просто-таки каменная усталость. Наверное, я уже устала удивляться, бояться, переживать. - Тогда ты и я, мы оба - одаренные проклятием.
- Одаренные проклятием... - эхом повторил маг. - Дара, как бы не было страшно и больно, не забывай: ты не одна такая, есть кто-то, кто шел по этому пути задолго до тебя. Ты знаешь, куда обратиться за помощью.
Я качнула ресницами в знак согласия и закрыла глаза. Ученица мага, волшебница, ведьма... Как не назови, суть одна: это навсегда. Не хочу гадать о последствиях своего решения. Не хочу думать о том, что будет завтра. Я просто хочу жить, как бы эгоистично это не звучало, пусть даже жизнь моя изменится до неузнаваемости. Может потому, что не знаю, как это - жить, а не существовать зыбкой тенью в неверном свете луны. Или потому, что меня уже пытались мерзко и грязно убить (как не крути, если бы операция по пересадке души прошла успешно, меня, Дары, уже не было бы) всего лишь за то, что я - это я. Ну вот, уже на полном серьезе считаю себя волшебницей! Нет, завязываю на сегодня с мыслительной деятельностью, ничего хорошего из этого не выйдет.
Сигарета в пальцах Ворона догорела до фильтра и потухла сама собой, однако он этого не заметил. Он с теплотой в сердце смотрел на Дару, свою первую ученицу, и невольно вспоминал крошечный эпизод из своей более чем насыщенной биографии.
С того дня минуло более трех столетий. Тогда Ворон, одержимый желанием любой ценой вернуться в свой родной мир, теоретически уже знал, как это сделать, но на тот момент теория не могла воплотиться в жизнь. А все потому, что у мира, ставшего темницей для проклятого мага, слишком плотная - больше десятка мощных защитных слоев - шкура, и, хуже того, эти слои постоянно в движении. Едва успеешь ценой поистине титанических усилий проделать маленькую трещинку в первом слое 'шкуры', самом жестком и неподатливом из всех, как она тут же уносится неизвестно куда, и отыскать этот призрачный намек на портал в вихревом потоке защитного слоя невозможно. Поэтому маг метался по всему свету в поисках подходящего якоря для портала, а именно крупного камня, желательно драгоценного, способного не только вбирать в себя магическую энергию, но, и это главное, не отдавать ее ни под каким предлогом, эдакий амулет-скряга. Благо времени у него было много. Куда больше, чем нужно.
Однажды лютый мороз и злая буря русской зимы, к которой он так и не привык за годы заточения в этом мире, вынудили его прервать путешествие и на несколько дней остановиться в давным-давно покинутой деревушке в глухих лесах Приуралья. Плохое место, сразу почувствовал маг, зло притаилось в земле, наверное, поэтому люди ушли отсюда. Но уж лучше дремлющее зло, чем яростный мороз, сугробы по пояс и ветер, сбивающий с ног. Поэтому маг, принимая решение остановиться в деревушке, не колебался ни минуты.
Собственно, и деревушки никакой уже не было - лишь две ветхих полуразрушенных лачуги, жалобно скрипящий журавль с заметными следами гниения, из которого был сделан, над едва заметным под толщей снега колодцем да редкие колья ограды. Единственными живыми там были древняя, как сама смерть старуха и ничуть не уступавший ей возрастом черный пес. Старуха в плату за гостеприимство потребовала залатать щели в чудом держащейся крыше... То, как ходил в лес в разгар ненастья за еловыми лапами и гибкой осиновой корой, как, стуча зубами от холода, укладывал лапник поверх гнилых стропил, как варил вяжущую жижу из бесчисленных старухиных снадобий, Ворон помнил смутно. Зато слова, произнесенные ею на прощание, накрепко запомнились магу. Иногда во сне он вновь и вновь слышал голос старой ведьмы: