Я вернула ему куртку, пожелала спокойной ночи и, зевая, быстро пошла к подъезду. Хорошо все-таки дышать воздухом живого мира.
Автобус резко затормозил, до того бесцеремонно вырвав меня из объятий дремы, что я едва не стукнулась носом о спинку сидения передо мной. Сидящая рядом женщина сдавленно охнула и уронила на пол сотовый. Хором завозмущались другие пассажиры, большая часть которых так же шарили под впереди стоящими сидениями. Что ж, есть и свои плюсы в том, что я так надежно запрятала свой сотовый в сумку, что без посторонней помощи найти и не надеюсь. А все потому, что хрустальный шар Ворона мог запросто раздавить пластиковый приборчик, и тогда я осталась бы без связи. Кстати, на мой взгляд, спать и видеть сны куда интереснее, чем пялиться в маленький дисплей: то, что можно увидеть во сне, не втиснуть в формат телевизора или мобильника.
- Граждане пассажиры! - перекрывая общий шум, гаркнул водитель, невысокий лысоватый дядечка лет пятидесяти. - Автобус сломался, карбюратор полетел. Пока не починю, не поедем!
Недовольству пассажиров не было предела.
- Просьба покинуть салон! - стоял на своем водитель.
Пассажиры, преимущественно молодые женщины, гуськом потянулись на выход. Чемоданы и объемные спортивные сумки они оставляли в автобусе, наверное, надеялись, что ремонт не затянется надолго. Поразмыслив, я тоже оставила свою отнюдь не маленькую сумку и, набросив курточку, повесила на плечи рюкзачок, полный необходимых мелочей - документы, кошелек и так далее (и, конечно, шарик, куда ж без него!) - и последней вышла из автобуса. Да, копуша я, копуша, а что делать!
Лес встретил меня какой-то суровой настороженностью и мрачностью, будто предчувствовал опасность и готов был встретить ее во всеоружии. Или, по крайней мере, не теряя присутствия духа. Совсем как человек. И почему я не чувствовала этого, глядя через оконное стекло? Стоило ступить на влажную после дождя, покрытую блекло-зеленой травой землю, как я всей кожей, каждый квадратным сантиметром ее почувствовала близкую опасность и невольно втянула голову в плечи. Постояла с минуту неподвижно и, только убедившись, что ничего не происходит, рискнула отойти от автобуса, тем более что так привлекаю ненужное внимание, вон, водитель подозрительно косится. Поправив лямки рюкзачка на плечах, я отправилась вместе с остальными пассажирами в небольшое придорожное кафе у обочины.
Высокие сосны вершинами упираются в брюхо черным грозовым тучам. От шоссе отходит едва заметная в пурпурном мареве сумерек проселочная дорога и мгновенно теряется в лесу. По обе стороны от нее высятся заросли чертополоха, настоящие джунгли, и ярко-розовые цветки, кажется, наполняют вечерний воздух едва заметным свечением, в котором не было ничего ни от давешнего розового пламени, ни от обычного электрического света. Скорей, оно похоже на свет люминесцентной лампы, такое же холодное и неуютное. Да и чертополох какой-то изломанный, искореженный, как будто неведомая сила играючи плела из колючих стеблей диковинные косы. Асфальт под ногами украшает причудливая паутина черных трещин. И даже в бьющем в лицо ветре чувствуется стремление заставить меня развернуться и шагать в прямо противоположную сторону. Нехорошее место. Не нравится мне здесь.
Не понравилось мне и кафе с оптимистическим названием 'Последний поворот'. Кирпичное строение таращилось на мир злыми желтыми окнами, а гостеприимно распахнутая дверь казалась мне, особе впечатлительной, едва ли не калиткой в преисподнюю. Только вывески 'Добро пожаловать в ад!' не хватает. Я потрясла головой, отгоняя наваждение. Не помогло.
И в самом 'Последнем повороте' было не лучше. Пыль и паутина по углам, грязная пластмассовая мебель, меню с более чем скромным выбором блюд и огромные откормленные тараканы, нагло разгуливающие прямо по столам. И последним штрихом к этой жуткой картине были две молоденькие продавщицы, официантки по совместительству, с пустыми глазами, двигающиеся, как автоматы. 'Беги!' - кричало все внутри меня, но я, испытывая горячее желание последовать совету собственной интуиции, упрямо пристроилась в хвост короткой очереди в кассу. Желудок прямо узлом завязывается от голода, и сейчас я со священным трепетом смотрю на клеклый салат и заветренные бутерброды, хотя в нормальном состоянии предпочла бы перетерпеть голод. Как там Ворон говорил? Организму нужно восстанавливать ресурсы? Ну и восстанавливал бы без риска отравиться! Эх, такой же бестолковый, как и я. Пусть только попробует потом пожаловаться на хозяйку!
Посетителей кроме пассажиров так некстати сломавшегося автобуса в кафе не было. Устроившись за столиками, пассажиры вели неспешные разговоры о погоде, политике и телевидении - извечные темы на тот случай, когда невыносимо молчание.
Мне не повезло: единственное свободное место за столиком было в шаге от кассы, и пока я, не чувствуя вкуса, наспех заглатывала салат и бутерброды, взгляд то и дело натыкался на продавщиц в сомнамбулическом состоянии. Что же надо сделать, чтобы довести человека до такого состояния?! Нет, прав мой дар, нужно уносить отсюда ноги и как можно скорее. Хоть бы автобус побыстрей починили. Будто подслушав мои мысли, в распахнутую дверь кафе вошел флегматичный водитель и направился к кассе. То есть, не поедем мы еще долго. Я вздохнула и стала складывать самолетик из бумажной салфетки. А что делать? Вернуться домой через портал я не могу - не умею. Придется ждать вместе со всем и, может быть, даже до утра. Эх, не надо было никуда ехать, кожей чуяла.
Девочка лет восьми, сидевшая напротив, с любопытством таращилась на меня и тоже складывала из салфетки самолетик. Она явно скучала - ее мама была увлечена разговором с соседкой о консервировании огурцов - и я, в надежде отвлечься от внутреннего беспокойства, улыбнулась ей и поставила свой самолетик рядом с ее творением. Через десять минут весь стол превратился в аэродром. А еще через пять...
В виски вонзились раскаленные иголки, и я непроизвольно схватилась за голову. Потом появилось ощущение, будто стены смыкаются надо мной, стремясь то ли раздавить, то ли обрушиться на голову. Воздух превратился в плотную студенистую массу, которую невозможно вдохнуть. Опираясь дрожащими руками о столешницу, я встала и на подгибающихся ногах поплелась к выходу. Рюкзачок машинально прихватила с собой, и тут же пожалела: он был просто неподъемным, и я при всем желании не смогла повесить его на плечи. Пришлось тянуть по полу. Я и тянула. Каким долгим показался мне путь до входной двери! Но, стоило мне немного отойти от 'Последнего поворота', как боль мгновенно утихла, и я с наслаждением вдыхала холодный лесной воздух.