Поставив пузырек на полку под зеркалом, я разделась и встала под душ. Все-таки не зря воде издавна приписывали волшебные свойства. Горячие струи помогли согреться, приятно освежили, изгоняя дрожь и остатки страха, возвращая правильный, по моим меркам, ход мыслей. Ну и ночка! Слава Богу, закончилась она вполне безобидно: никого не убили, не посадили в 'обезьянник', меня, правда, отругали, но это не смертельно, да и мне не привыкать. Я очень рада, что соседи живы и здоровы. Сейчас еще постою под душем, потом вылезу, завернусь в теплый махровый халат, сяду перед телевизором с чашкой чая, затем лягу на свой диванчик и спокойно, без всяких сновидений просплю до полудня. Как хорошо, что завтра воскресенье... Стоп! Кажется, я нашла некие 'белые пятна' в фактах и их последствиях.
Если Слава разбил банку с вареньем, то, во-первых, почему оно просочилось через пол и залило наш потолок, мою постель и меня вместе с ней. Во-вторых, варенье на вкус оказалось солоноватым и имело характерный запах, а стало быть, это действительно была кровь. И планировка нашей квартиры идентична квартире Копытенко. Странное место они выбрали для хранения банок - жилую комнату. Это одно.
Чета Копытенко хором кричала, что им спать не дают, из кроватей вытряхнули. Если бы это действительно было так, они вышли бы в халатах. Ладно, я могу поверить, что Петр Сергеич вместо халата надел на пижаму, семейные трусы или что-то еще джинсы и футболку, но Катя-то! На ней был розовый костюм, макияж, туфли на каблуках, украшения и прическа. Довольно неудобно спать в таком обмундировании. Это другое.
И, наконец, третье. Память услужливо подкинула фразу участкового: 'Все, за вычетом банки с вареньем, живы и здоровы: гражданин, гражданка и бабушка'. Вот именно, что не все: участковый Кваскин ни словом не обмолвился про Славика. Так, или у меня крыша вправду поехала, и я выдаю нежелаемое за действительное, или там действительно что-то нечисто. Можно, однако, предположить, что ребенка отправили куда-нибудь, в лагерь, например, ведь сейчас начало июня, и учебный год уже закончился. Но баба Магда ясно сказала, что банку с вареньем разбил Слава, а, стало быть, он должен быть дома. Чушь какая-то!
И, надевая халат, я вдруг на мгновение замерла на месте, а потом опрометью бросилась из ванной, и ярко-розовый махровый шлейф, небрежно переброшенный через плечо, волочился за мной по полу. Меня озарило: ведь 'варенье' или что-нибудь еще по странной случайности залило мою постель! Едва не растянувшись на полу в прихожей, больно ударившись коленом об угол тумбочки и свалив на пол телефон, я, как маленький, но разрушительный смерч, влетела в свою спальню. Что-то громыхнуло в темноте, пока я шарила одной рукой по стене, а второй ловила сползавший с плеч халатик. Надеюсь, это была не керамическая ваза, которую Аня приобрела не так давно, ее, как она сама сказала, керамическая любовь с первого взгляда? А потом моя сестра добавила, что ее жених торжественно поклялся каждое утро ставить в эту вазу белые розы, только она почему-то так и не забрала ее...
Нестерпимо яркий свет резанул глаза, заставил зажмуриться и отступить во мрак прихожей. И это от одной единственной горящей лампочки во всей люстре! Три другие перегорели, и я все никак не сподоблюсь заменить их. Ничего необычного, однако, я не заметила. Белый потолок в электрическом свете казался синеватым, обивка диванчика была такой же, как и всегда, и только на полу лежали бежево-коричневые осколки (все-таки ваза). Там, где час назад был кровавый водопад (я уже не сомневаюсь, что 'варенье' - это кровь), сейчас было стерильно чисто. Наверное, мне это все и вправду приснилось? Или, хуже того, начались галлюцинации? Может, стоит послушать Валеру и сходить на прием к психиатру? Скорее всего, стоит.
Терзаемая невеселыми мыслями, я поплелась в кухню. Кухонное окно почему-то было открыто. Наверное, папа оставил перед отъездом к бабушке, он всегда открывает окно, когда курит дома. Я притворила створку и, открыв холодную воду, долго и жадно пила холодную, пахнущую почему-то абрикосами воду. Не сказать, что мучила сильная жажда, но как только губы коснулись ледяной струи, появилось такое чувство, будто я до этого неделю блуждала по пустыне. И мне опять стало холодно. Сначала я подумала, что это возвращается кошмарный сон, и внутренне сжалась в предчувствии чего-то поистине ужасающего. Но на этот раз быстро сообразила, что, озаренная внезапным открытием, вылетела из ванной в мокром халате. Странно, в высшей степени странно. И кому могло прийти в голову вешать мокрый халат на крючок в ванной, а не на балкон? Вполне возможно, что мне самой... Да, точно пора к психиатру. Но для начала надо одеться.
Я вернулась в ванную, завернулась в полотенце, сгребла в охапку свою одежду, лежавшую на полу, и обомлела: с джинсами все было нормально, но маечка! На ней уже засохли большие бурые пятна. Это не варенье, это кровь! Ужас! Значит, убийство действительно было! Одно радует: галлюцинациями я пока что не страдаю. Тело мгновенно обмякло, к горлу подкатила тошнота, меня снова начало трясти, и я, кое-как добравшись до своей спальни, бессильно села прямо на пол. Боже мой, опять! Ладно, нужно успокоиться. Вдох-выдох, вдох-выдох.
Получается, что некая сила - меня так и передернуло - очистила от крови потолок и мою постель, пока я мило беседовала с соседями и стражами закона, а после принимала душ, и при этом начисто забыла про мою одежду. Нет, я определенно схожу с ума. Подождав, пока кончится приступ непонятной болезни, я переоделась в пижаму - футболка с короткими рукавами и шортики - потом пошла на кухню, чтобы заварить чай.
Над большим прозрачным чайником поднимался едва заметный парок, чаинки лениво кружились в танце, а я сидела на табуретке, поджав под себя ногу и подперев щеку рукой, и лихорадочно соображала, как поступить. Сначала у меня была мысль позвонить в милицию, но я ее отмела: по-моему, Медведь не шутил, когда обещал загрести в изолятор. Подняться наверх и поговорить с Копытенками духу не хватило. И спросить совета, как назло, не у кого. У меня даже доказательств преступления нет, кроме одного. Налив в большую кружку чай и бросив туда пять кусочков рафинада, я вернулась в ванную - майка лежала на стиральной машине, пятна были на месте. Повернувшись, я увидела пузырек, который дала мне баба Магда.
Странная бабка, ей-богу: сама, вся из себя, Божий Одуванчик, незнамо в чем душа держится, а глаза хитрые, и голос вкрадчивый, противный какой-то. Бензопила на гвоздь наехала. Да и разговаривала со мной так, будто своих родственников оправдывала. Будто это они чем-то передо мной провинились, а не наоборот. И мой праведный гнев она пытается остудить! Опять непонятно.