– Глупый!
– А разве ты не думаешь, что сватовство может быть глупым? – улыбнулась Кимико.
Маленький мальчик покачал головой:
– Бватик больфой.
– А я думаю, мне нужно позволить веселиться, даже когда я стал большим, – возразил Элоквент.
– Бватик больфой, – настойчиво повторил Эвер. – И его нафли.
– Но я по-прежнему твой Квен.
Эвер вдруг уставился на украшение на своей тунике.
– Квен – для Кими, – тихо сказал он сдавленным голоском.
Квен снова протянул к своему младшему брату руки, и на сей раз Лауд уступил.
Квен высоко поднял малыша, потом опустил и щекотал, пока щенок не задохнулся от смеха и не начал извиваться. Дождавшись, когда Эвер снова начал вилять хвостиком, Элоквент твердо заявил:
– Я прошел посвящение и обручен. И все-таки я твой Квен.
– Мой бватик. – Потом немного неуверенно: – Мой Квен?
Мальчик впервые назвал его по имени, и это показалось Квену одновременно и подарком, и обещанием. Его щенок всегда будет нуждаться в нем, даже если их образ жизни изменится.
– Всегда и что бы ни случилось, – пообещал Элоквент.
Эвер обеими руками ухватился за косу Элоквента и потянул. Когда Квен наклонился, братишка поцеловал его в нос:
– Люблю Квена!!!
Перед тем как выйти из-под навеса и проделать последний круг по двору, он постоял рядом с Кимико, плечом к плечу, держась с нею за руки. Все чувства подсказывали ему, что Кими включена в происходящее и с радостью прислушивается к звукам и общему волнению.
– О чем ты думаешь? – спросил он.
– Наслаждаюсь моментом. – Кимико потерла щеку. – И еще думаю, выпустит ли Дзюндзи специальную серию шоколадок, посвященную нашей свадьбе.
Квен так и прыснул.
– Вот еще что. – Пытливо покосившись на Квена, она пальцем поманила его поближе и зашептала на ухо: – Я давно хочу спросить, а сейчас, кажется, ты как раз можешь уделить мне минутку.
– Минутку, – согласился он.
– Если предполагается, что мои клятвы должны двигаться в сторону все нарастающей интимности, куда же должен прийтись мой последний поцелуй?
Квену удалось ответить ровно, сохранив внешнее спокойствие:
– На мое пламя.
Пальцы Кимико коснулись его обнаженной груди.
– А где ты его прячешь?
Его сердце заколотилось часто-часто.
– Я уверен, что ты сама найдешь, если внимательно посмотришь.
– А поиски пламени могут считаться элементом ухаживания?
– Определенно. – И раз уж разговор зашел на эту тему, он продолжил: – Мне тоже интересно. Место сегодняшнего поцелуя… кто его выбрал?
– Я сама.
В записке Кимико предупреждала его, что поцелует его в грудь, чуть повыше сердца.
Элоквент выбирал слова тщательно и аккуратно, он не хотел делать преждевременных выводов.
– В традиции это место имеет определенное значение.
Позой и всем своим уверенным видом девушка показала, что знает об этом.
– Как «пудинговая» просьба.
Такой трактовки Квен ожидал менее всего.
– В каком смысле?
– Целуя сюда, – ее пальчики снова легко коснулись его кожи, – претендент как будто обращается с довольно дерзкой просьбой. Не о поблажках или связи, не о мире или обещании. Это просьба занять место среди того, что любит избранник.
Квен накрыл ее руку своей:
– Когда ты называешь меня избранником, ты цитируешь предания?
Кимико, не отвечая, задала вопрос ему:
– А правда то, что говорится в легендах о волках и поцелуях?
– Я не волк.
– Я продолжаю думать, что мы могли бы провести эксперимент. – Поза Кимико стала более расслабленной и, скорее, дружеской. – Через несколько минут ты выйдешь, и я последую за тобой. А как только я тебя поймаю, весь мир услышит мою клятву. Но ты единственный, кто почувствует мое прикосновение.
Предвкушение заставило Квена занять более уверенную позицию.
– Согласно волчьей традиции, поцелуй не может лгать. – Кимико протянула руку и выбрала из его волос крошечные красные лепестки. – Так что, когда я это сделаю, ты узнаешь правду.
Зарычав от нетерпения, он прижался к ней лбом.
– Не заставляй меня ждать, Кимико.
Губы ее были легкими и не задержались надолго, но сказали ему правду. И, обнаружив, что его нежно любят, Элоквент Стармарк лишился дара речи. Поэтому он обратился к ней с помощью жестов, которые она особенно любила, тех, что применялись при ухаживании у собак: «Пусть звезды увидят наше свидание, поцелуй за каждый цветок, встань, и я последую за тобой».
А также едва заметный жест, означающий: «Еще, да, еще».
Кимико не только следила за этой маленькой демонстрацией, но и ответила в том же духе: «Раздели мой полет, твоя красота соперничает с рассветом, мое сердце скачет галопом». И повтор его собственной просьбы: «Еще, да, еще».