Это сложно. Мне нужен твой совет.
— Всю жизнь хотела услышать эти слова, — честно призналась она, — Но сейчас ничем помочь не могу. Ты сама должна для себя решить — где лучше.
Где роднее люди. Где уютней дом. Солнышко, ты с самого детства была самостоятельной. И принимала всегда верные решения. Я верю, что ты поступишь правильно. — Она вздохнула и пошла рябью, — Я больше не могу тут находиться. Мир живых — мертвых не прельщает, — ее голос становился всё тише и тише, — Помни я всегда рядом. Я всегда с тобой. Я люблю тебя, маленькая.
Тьма медленно отступила — возвращая власть дню. И только говорящая рыдала, прижавшись ко мне в лучах осеннего солнца.
— Пей, — в очередной раз подтолкнул я к девушке чашку с ароматным и дымящимся чаем.
— Не хочу, — отвернулась она к окну. Поджав под себя ноги, Олеся сидела на кухонном табурете и старалась сделать вид, что ничего не произошло. Но мокрые борозды на ее щеках еще не до конца просохли, а покраснения на щеках свидетельствовали о небольшом срыве. Или большом?
Сколько я ее знаю, девизом Нильской было «Эмоции на ноль».
— Пей! — повторил я, сверля взглядом свою гостью.
— Сам пей эту гадость, — огрызнулась девушка, не уделив мне и взгляда.
Я вздохнул. Ну, уже хоть какая-то реакция имеется, а то, как истукан минут пять сидела. Я, конечно, понимаю мертвая мать, свидание с приведением.… Но она ведь говорящая со Смертью, пора было привыкнуть к данным особенностям нашей жизни. Может случиться всё что угодно. Это нужно принять как догму.
«… — Ну что, видящий, ты надеялся спастись, спрятав от нас душу Прохорова? — черный квадрат, стоящий перед моими глазами, медленно приобретал очертания. Вырисовывались стены, выточенные из камня.
Наросты на потолке и стенах. Капающая вода. Вот только говорившего я так и не увидел, а голос тем временем продолжал повествовать, — Но ты не учел один факт. Душу можно забрать и у нее, — мир повернулся на сто восемьдесят градусов. На полу пещеры сидела Архаина, сжимая в руке свой мп3-плеер и невидящим взглядом уставившись в стенку.
— Никита, — она всхлипнула.
Память услужливо подсунула картинку десятилетней давности. Я уже однажды выносил ее на руках из этого проклятого Лабиринта. Страж ее даже за человека не посчитал всё время, поджимал губы и кривился, как будто перед ним сжавшись в комок, лежала не девушка, а слизняк переросток. Именно так смотрят на паука домохозяйки. Он вызывает только отвращение. Да и прихлопнув его, может остаться след на стене. А в руки не возьмешь. Вот и смотрят они на паука, поджимая брезгливо губы.
— Никита, — повторила она, — забери меня отсюда, пожалуйста…»
— Эй, видящий ты чего?! — по щекам со всей силы меня лупила Олеся, пытаясь привести в себя. Под спиной чувствовался твердый и холодный кафель. Под ногти на руках забились кристаллики соли. Неужели я царапал опору под собой?
— Не знаю, — выдохнул я, и сел, прислонившись спиной к стене.
Нильская вгляделась в мое лицо и, успокоившись, пошла собирать осколки разбившейся чашки.
— Все-таки ты не выпила чай, — съязвил я.
— А теперь объясни, почему мы с такой скоростью срываемся с места и бежим непонятно куда? — спросила Олеся, наблюдая, как я бегаю по квартире в поисках свитера, который прошлым вечером куда-то закинул.
— Не «мы», а «я». Ты остаешься тут и присматриваешь за моим домом, пока не вернусь.
— Ага, сейчас! Уже разбежалась! Ты явно куда-то в самую задницу собрался. По глазам вижу. Блестят прямо! Вот взяла и отпустила тебя одного в эту самую задницу! Не дождешься!
— И что же меня остановит? — притормозив, поинтересовался я.
— Мой кулак! — рыкнула Нильская.
— Ха-ха, — фыркнул я, — Если сказано тебе, что ты никуда не идешь — значит, ты никуда не идешь.
— Конечно, — с хитрой улыбкой протянула говорящая, застегивая короткую белую куртку.
— Я не ясно выразился? — времени спорить не было. Настя в опасности!
Как она только оказалась в катакомбах? Неужели поперлась искать приключений на свой зад? Тут же вспомнился сон, о котором говорила Архаина. Ее звали на тот свет. Не зря она, как оказалось, переживала. Надо поторопиться, а тут еще и говорящая козни строит.
— Помнишь, я тебе сказала, что не ясно какого мне еще противовеса дадут, если ты помрешь. Оно мне надо? Куда бы ты так не летел, а дело, по всей видимости, серьезное. Я иду с тобой. Понял?
— Понял, — сдался я. — Но времени действительно нет. Машина далеко?