Я задумался. Мне и раньше приходили в голову мысли, что некоторые вещи объяснить невозможно. Но ведь они были реальностью. А если я что-то не могу объяснить, то это ведь не значит, что этого не существует.
И тут у меня родился вопрос:
— А почему же тогда не разбудить всех? Пусть все увидят то, что вижу я. Почему бы не сделать так?
Пейзажик на мониторе стал меняться. Сначала исчезло поле, потом трава, цветы, пропали и подсолнухи. Небо стало ярко-голубым, потом синева полностью залила экран, и я понял, что это уже море. Откуда ни возьмись, из-за горизонта выплыл одинокий парусник. Легкий бриз гнал парусник к середине экрана. И как только он оказался в самом центре, ветер сразу стих, парус опустился, и две чайки, кружившие рядом, тоже словно бы застыли в воздухе.
И снова на меня с экрана смотрело лицо. Глаза из-под красивых бровей, сотворенных их крыльев чаек, смотрели на меня по-прежнему изучающее.
— Это невозможно сделать по нескольким причинам, ты поймешь их сам. Да и не нужно это всем. Да-да, большинство людей предпочитают «спать и видеть сладкие сны». То, что они могут увидеть, может просто разрушить их психику. Они к этому не готовы, поэтому и не хотят просыпаться. А те, кто к этому готов, тех будить не надо, они сами начинают видеть то же, что и ты. Вот тут и появляются проводники, и могут в чем-то им помочь.
— Значит, вы мой проводник?
— Можно и так сказать. Но, я оказался рядом с тобой вовсе не случайно. Позже я тебе все объясню.
— Так вы живой человек?
— Сложно сказать. В твоем понимании, скорее нет, чем да.
Этот ответ меня поставил в тупик. А я только-только начал во всем разбираться.
— Ладно,– сказал я.– Думаю, на сегодня с меня хватит. Буду ложиться спать!
— Ну и ладно!– чайки ожили, и замахали крыльями.– А посещу Красное море. Давно хотел взглянуть на пирамиду Хеопса!
Компьютер погас, и в комнате стало тихо. Продолжала гудеть только голова – не слабее трансформаторной будки. Нужно было срочно заснуть, и отключиться от всего.
Это оказалось несложно. Как только лег, я мгновенно уснул. К счастью, сны меня не беспокоили – я спал, как солдат, после напряженного и продолжительного боя – тяжелым и непробудным сном…
Наутро меня разбудил звонок в дверь. Длинная трель звонка говорила о настойчивом желании непременно попасть в квартиру.
Сквозь сон я услышал шарканье по паркету и скрип открываемой двери. Почти сразу зазвучали возбужденные голоса. Кто-то с кем-то спорил.
Дверь в мою комнату приоткрылась, и в нее заглянул отец.
— Алекс, тут пришел… пришли… в общем, хотят с тобой поговорить. Оденься и иди на кухню.
Ничего не понимая, я натянул спортивные штаны, надел футболку, и вышел на кухню.
Там сидел уже знакомый мне толстяк в сером костюме, который тут же уставился на меня сквозь свои черепаховые очки. На столе лежала большая кожаная папка для бумаг.
Кивнув мне на соседний стул, он открыл папку и достал чистый лист бумаги. Потом быстро начал на нем что-то писать.
Так! Я мигом припомнил весь вчерашний день, и немного огорчился. Сейчас, я бы предпочел, чтобы все это мне приснилось, и струсить все воспоминания, как не очень приятный сон.
Но, увы! Все это происходило именно со мной. Здесь и сейчас. И отвертеться от этого факта было невозможно.
Я сел за стол, напротив следователя. За моей спиной хлопотала мама. Она поставила на плиту чайник и уже резала бутерброды. Сегодня была суббота, обычно в такое время мы встаем позже. Но этот неожиданный визит выбил нашу обычную и размеренную жизнь из колеи.
— Расскажи мне все,– коротко и внятно сказал следователь.
— Что это «все»?– переспросил я.
Толстяк посмотрел на меня удивленным взглядом, потом брови его нахмурились.
— Все – это значит все, что ты знаешь,– сказал он еще более отчетливо.
Я замолчал, уставившись в одну точку. Мне совсем не понравился тон этого господина. Да и внешность его была тоже отнюдь не располагающей. В общем, неприятный такой тип.
Мое молчание ему тоже не понравилось. Но я и не обязан кому-то нравиться. А если у него такая работа, то пусть и вопросы задает конкретные, без этих следовательских «штучек». Я ведь не бандит какой-нибудь, и не преступник.
Толстяк видимо уловил мое враждебное настроение, и несколько смягчил тон.
— Ты Данилу Ковалева знал?– спросил он.
Меня как обухом по голове стукнули. Что значит «знал»? Почему он об этом спросил в прошедшем времени?
— Да, знал,– промямлил я.
— Давно знакомы?
— Нет, около года. Как они в наш дом въехали…