– Почему я?
– Я не знаю, – сказал медведь. – Может быть, потому, что ты во всем виноват?
– Это уже перебор, – отозвался лис. – Нельзя все валить на мою бедную голову. Как будто я сделал это нарочно! Такое могло приключиться с любым из нас.
– Что могло приключиться? – спросил Одд, теряя терпение. – И почему вы говорите человеческим голосом?
Медведь вскочил на четыре лапы, издал грозный рык и сказал:
– Мы говорим человеческим голосом потому, о, дитя смертных… не бойся… потому, что под этой звериной личиной… то есть, если по правде, это не то чтобы личина… мы и вправду медведь, лис и крупная птица, что, конечно, не дело… э… На чем я остановился?
– Боги! – хрипло выкрикнул орел.
– Боги? – переспросил Одд.
– Да. Боги, – сказал медведь. – Я как раз к этому подходил. Я могучий Тор, повелитель громов и молний. Орел – владыка Один, Всеотец, царь богов. А этот ушастый, пронырливый лис-недомерок…
– Локи, – мягко проговорил лис. – Побратим богов. Умнейший, сметливейший, самый толковый из всех обитателей Асгарда, ну, или так утверждает молва…
– Умнейший? – хмыкнул медведь.
– Ты бы тоже купился. Любой бы купился, – сказал лис.
– Купился на что? – спросил Одд.
Вспышка зеленых глаз, тяжкий вздох, и лис начал рассказ:
– Я тебе расскажу. И ты сам убедишься. Такое может случиться с каждым. Итак, Асгард. Обитель могущественных. Небесный град, окруженный неприступной стеной, которую построил для нас ледяной великан. Кстати замечу, что только моими стараниями нам не пришлось отдавать великану плату, каковая была непомерно высокой.
– Фрейя, – сказал медведь. – Великан хотел Фрейю, прекраснейшую из богинь. Естественно, за исключением Сиф, моей возлюбленной супруги. И еще он хотел солнце и луну.
– Если ты перебьешь меня еще раз, – сказал лис, – еще хоть раз, я не просто не стану рассказывать, а уйду восвояси, и вы двое справляйтесь тут сами.
– Да, но… – начал было медведь.
– Ни слова больше.
Медведь замолчал.
– В большом зале Одина, – продолжил лис, – пировали все боги. Пили хмельной мед, вкушали яства и рассказывали истории. Они пили и похвалялись своими подвигами, дрались, и вновь похвалялись, и пили всю ночь до утра. Женщины давно ушли спать, и огни в большом зале уже догорали, и боги храпели, упившись, прямо за пиршественным столом. Даже великий Один заснул на своем высоком троне, его единственный глаз закрылся, сморенный дремой. Однако был среди богов один, кто съел и выпил поболее всех остальных и все же остался тверезым и бодрым. То был я, Локи, именуемый также Ходящим по небу, и я не был ни сонным, ни пьяным, даже ни капли не захмелел…
Медведь недоверчиво хмыкнул. Лис возмущенно взглянул на него.
– Я же сказал: одно слово…
– Это было не слово, – сказал медведь. – Просто звук. Итак, ты не был пьян.
– Вот именно. Не был. И вот, трезвый и бодрый, я пошел прогуляться. В своих башмаках, что ходят по воздуху, как по земле, легко взошел я на стену, окружающую Асгард, и заглянул на ту сторону, и в лунном свете узрел девицу, краше которой нет в целом свете. Она стояла под самой стеной и смотрела прямо на меня. Кожа как сливки, волосы – золото, губы, плечи… само совершенство. И голосом нежным, как звон струн арфы, она обратилась ко мне. «Здравствуй, отважный воин», – сказала она.
«Здравствуй и ты, – сказал я. – Здравствуй, прекраснейшее из созданий». Тут она рассмеялась мелодичным смехом, ее глаза заблестели, и было понятно, что я ей понравился. «И что же юная дева столь неотразимого очарования бродит одна глухой ночью, когда вокруг рыщут волки и тролли, а может, и что похуже? Позволь предложить тебе гостеприимство – гостеприимство Локи, величайшего и мудрейшего из властелинов Асгарда. Ты войдешь в мой дом почетной гостьей и ни в чем не будешь знать отказа!»
«Я не могу принять твое приглашение, о, храбрейший из храбрых, пригожий и статный, – сказала она. В лунном свете ее глаза сверкали, как два сапфира. – Ибо хоть ты высок, и могуч, и безмерно хорош собой, я обещала отцу – царю дальних земель, – что отдам свое сердце и подарю поцелуи лишь тому, кто владеет одной вещицей».
«И что же это за вещь?» – спросил я, полный решимости добыть ей все, что бы она ни назвала.
«Мьёльнир, – молвила дева. – Молот Тора».
Ха! Замешкавшись лишь для того, чтобы сказать ей, мол, я сейчас, никуда не уходи, я помчался, быстрый, как ветер, обратно в пиршественный зал. Там все спали, а кто не спал, был так пьян, что все равно ничего бы не понял. Тор храпел в пьяном ступоре, лицом в чаше с остатками мясной подливы, и молот висел у него на поясе. Только проворные пальцы Локи, ловкого и хитроумного, могли стащить молот, не разбудив Тора…