Барбара поправила шляпку и извлекла из сумочки зеркальце, чтобы проверить, не стерлась ли помада.
— Отлично сыграно, — похвалила она не без ехидства. — В тот день, когда ты решил заняться бизнесом, сцена лишилась первоклассного актера.
— Благодарю за комплимент, — протянул Реймонд. — Да и ты, как все больше выясняется, звезда первой величины.
Барбара замерла с помадой в руке, гадая, не следует ли усмотреть в этих словах скрытый смысл. Видимо, он все же остался доволен.
— Могу я рассчитывать на премию?
Адамс улыбнулся.
— Посмотрим. А чего бы тебе хотелось?
— Подумаю и скажу. — Барбара попробовала натянуть юбку на колени и мысленно дала себе зарок: впредь, примеряя новый наряд, не забыть присесть, чтобы убедиться, что это вообще возможно. Покрой огненно-красного платья такую возможность исключал: юбка упрямо ползла вверх, чему мягкое, глубокое сиденье весьма способствовало.
От бдительных глаз соседа этот маневр укрылся, однако, как ни странно, он промолчал, обернулся и как бы в последний раз поглядел на отель в заднее окно. Машина плавно катила в направлении аэропорта.
— Не надеешься увидеть отель снова? — полюбопытствовала Барбара.
— Что? Конечно, надеюсь, что за вопрос. — Реймонд уселся поудобнее. — А ты все еще лелеешь мысль о том, что я снесу его и построю что-нибудь экстравагантное? Скажем, храм индейцев майя с настоящим алтарем для принесения в жертву девственниц?
— Нет, нет, — фыркнула Барбара. — Вряд тебе удалось бы обеспечить бесперебойную поставку девственниц для трех шоу в день.
Реймонд рассмеялся. Потом заговорил медленно, словно рассуждая сам с собой:
— Ты права: земля — это действительно золотая жила, и если найдется такой безумец, который заплатит мне полную стоимость, я, пожалуй, продам участок. Ну а до тех пор… надо признать, что храмы индейцев майя и копия Марса не кажутся мне самым удачным размещением капитала.
— Так ты не собираешься сносить отель?
— Нет. Я убежден, что элегантность, качество и превосходное обслуживание переживут всю эту нелепую шумиху.
Барбара нахмурилась.
— И тем не менее обдумываешь возможность продажи? Не понимаю.
— Видишь ли, каждый новый комплекс, построенный в этом городе, должен окупиться в считанные дни, иначе его затмит следующий еще более экстравагантный. А выдумывать итого оригинальное все труднее — пресыщенную публику уже ничем не удивишь. Исход игры непредсказуем: можно сорвать банк, а можно потерять последнюю рубашку. Я не хочу рисковать. Просто подожду и посмотрю, как пойдет дело, довольствуясь прибылью скромной, но верной. Тем временем, глядишь, найдется кто-нибудь, кому придет охота сделать ставку на этот участок.
Машина плавно затормозила, Барбара даже не сразу догадалась, что они приехали. Рассуждения Адамса подчинили себе ее мысли, доводы казались очень убедительными. Однако что-то не укладывалось в привычные рамки, не давало покоя.
Шофер отворил дверцу. Уилкинсон уже поднимался по трапу самолета с коробкой в руках.
— Лучше оставь шубку здесь, — посоветовала она. — Я все равно не стану ее носить.
— В горах даже в сентябре прохладно. Ты можешь передумать.
Барбара пожала плечами.
— Сомневаюсь, но… поступай как знаешь.
В глазах Реймонда вспыхнул озорной огонек.
— Именно так я всегда и поступаю. А что ты имеешь против мехов? Между прочим, сейчас на тебе туфли из змеиной кожи.
Барбара окинула взглядом красные лодочки на высоких каблуках.
— Это не одно и то же.
— Не вижу разницы. Или дело в том, что змею нельзя погладить и потискать, а норку можно? Трогательно, но боюсь, что это — досадное заблуждение.
Глаза Барбары изумленно расширились.
— Ты хочешь сказать, что любишь змей?
— А почему бы и нет? По крайней мере больше, чем норок. Эти маленькие пушистые твари очень злобны.
Двое мужчин принялись выгружать чемоданы из лимузина и переносить их в багажное отделение самолета.
В клади Барбара приметила свою спортивную сумку и решительно забрала ее себе. Реймонд собственноручно отнес сумку на борт.
— Времени у тебя будет немного, — заметил он. — Полет займет меньше двух часов.
— Просто мне удобнее, когда работа под рукой.
— Даже если не о чем писать?
— Кто сказал, что мне не о чем писать? Уж не думаешь ли, что в мыслях у меня ты один?
Реймонд поморщился.